Марлен Дитрих

– Я поговорю с ним. Мы переснимем все, что нужно. Обещаю.

– Не обещайте. Сделайте, – отозвался Шульберг. – Он снова превысил бюджет с этим «Горячим вуду». Двух девушек из кабаре не хватило. Я дам ему возможность исправиться, если на этот раз он все сделает правильно. В противном случае – прекращу съемки. И если это случится, тогда я сам придумаю вашу следующую картину. Без фон Штернберга.

Я уже надела кашемировое пальто и поправляла берет, когда вошла секретарша Шульберга. Она что-то сообщила ему шепотом. Я заметила, как у него изменилось лицо: разочарование картиной превратилось в нечто более серьезное. Он поднял на меня взгляд. У меня внутри все похолодело.

– Нам только что позвонила ваша помощница мисс Хюбер. Машина уже ждет вас, чтобы отвезти домой. Упакуйте вещи, мы закажем вам гостиницу. Забудьте пока о картине и фон Штернберге. Кто-то угрожает вашей дочери.

Я приехала домой в панике и обнаружила толкущихся снаружи полицейских. Один подошел ко мне, в руке – блокнот.

– Мисс Дитрих, беспокоиться не о чем, – сказал он. – С вашей дочерью все хорошо…

Однако я оттолкнула его и вбежала в дом с криком:

– Герда! Хайдеде!

Они обе сидели в кабинете, их окружали полицейские. У Хайдеде был испуганный вид. Поднимая дочь на руки, я встретилась с ошалелым взглядом Герды и потом посмотрела мимо нее на стол: все бумаги были смешаны и валялись как попало, детектив перебирал их и внимательно рассматривал листок за листком.

– Что… что случилось?

Я так крепко сжимала Хайдеде, что она захныкала.

Герда буркнула:

– Не при ней.

Я неохотно позвала горничную, чтобы та отвела девочку в детскую.

– Соберите ее вещи! – приказала я.

– Что такое? Куда мы идем? – спросила моя дочь по пути к выходу.

Трясущимися руками я вытащила сигареты и закурила. Тем временем детективы закончили работу, и один из них, тот самый, с блокнотом, которого я оттолкнула, показал мне записку, запакованную в целлофан. На конверте не было обратного адреса, текст был написан крупными буквами.

МАРЛЕН ДИТРИХ. ЕСЛИ ХОТИТЕ УБЕРЕЧЬ МАРИЮ, ЖДИТЕ ИНФОРМАЦИЮ. ЗАПЛАТИТЕ $10 000 ИЛИ ПОЖАЛЕЕТЕ. НЕ ЗВОНИТЕ В ПОЛИЦИЮ.

– Тут сказано не привлекать полицию, – резко повернулась я к Герде. – Зачем ты позвала их?

Не успела она ответить, вмешался детектив:

– Она поступила правильно. После дела Линдбергов у нас целая эпидемия таких угроз. Не о чем беспокоиться.

– Не о чем беспокоиться? Они угрожают похитить моего ребенка!

– Нет, мисс Дитрих, – сказал он, к моему ужасу и удивлению. – Они говорят, что свяжутся с вами по поводу денег. Я предлагаю установить решетки на окнах, сменить замки и нанять круглосуточную охрану. Мы проверим на почте, откуда пришло это письмо, но эти люди знают, как заметать следы. Они пришлют еще одну или две записки, чтобы выяснить, поддались ли вы, и когда увидят, что вы не ловитесь на их удочку, остановятся. Они хотят срубить деньжат по-легкому, а не получить срок за похищение.

– Они могут присылать что хотят. После такого мы здесь не останемся.

Полицейский выпятил нижнюю губу:

– Как хотите. Но мы пошлем дополнительные патрули в этот район. За вашим домом будут внимательно следить. Уверяю, ваша дочь в безопасности.

– Скажите это Линдбергам, – огрызнулась я.

Детектив, недовольно кивнув, стал просматривать оставшиеся бумаги – письма моих фанатов. Вскоре он удалился со своими людьми, унеся целую коробку писем от незнакомцев, которые хотели получить мою фотографию.

Мы с Гердой вдруг остались одни, хотя горничные все еще были здесь – ходили по дому на цыпочках, и шофер со студии, бывший боксер-профессионал по имени Бриггс, ждал снаружи в машине.

– Не надо было звать их, – сказала я Герде.

– Но я сделала то, что считала наилучшим.

Голос у моей помощницы был сдавленный. Я видела, что она пережила ужасное потрясение – была бледна как полотно, под глазами залегли тени.

– Об этом жутком похищении ребенка летчика писали во всех газетах, говорили на всех радиостанциях, – продолжила она. – Когда я открыла конверт и увидела записку… Что мне было делать? Я позвонила тебе на студию, но тот, кто там у вас принимает звонки, ответил, что ты на просмотре с Шульбергом и тебя нельзя беспокоить.

– Нужно было настоять. Ты сказала тому, кто ответил, что нам угрожают?

Герда поджала губы:

– Нет. Я подумала о газетчиках. Ты ведь знаешь, что некоторые люди на студии продают слухи репортерам. Вместо этого я позвонила в кабинет Шульберга, но мне пришлось несколько раз набирать номер, прежде чем его секретарша сняла трубку. К тому моменту я уже решила вызвать полицию. Я каждый день забочусь о Хайдеде, и ей ничто не угрожало. Она все время была здесь, со мной.

– Заботишься, – услышала я свой голос и поняла, что у меня истерика.

Приезжала полиция. Хайдеде цела и невредима – напугана, но не пострадала. Однако я почувствовала, что теряю контроль над собой, мое хладнокровие разлетается на куски. Я вспылила: