Мародеры

Но нацистам показалось, что одного фильма недостаточно, поэтому сценарий переработали в либретто и поставили одноименную оперу. Немцы также прибегли к помощи нидерландского Национал-социалистического движения (НСБ), которое превозносило Рембрандта как национального героя и проводило торжественные ритуалы у его надгробия в церкви Вестеркерк в Амстердаме. Один из ведущих членов НСБ Тоби Гудеваген заявил во время подобной церемонии:

Нация Рембрандта чтит своего лучшего сына, который является для нас не только национальным символом, но и величайшим и благороднейшим порождением немецкого духа.

Нацисты даже выпустили почтовые марки с портретом Рембрандта и учредили ежегодную премию его имени «за вклад в национал-социалистическую культуру». Но самым смелым проектом нового режима была попытка заменить национальный символ Нидерландов. До сих пор таким символом была королевская семья. Нацисты хотели сделать символом Рембрандта. Королева Вильгельмина, голос голландского Сопротивления, жила в изгнании в Лондоне. В отличие от многих других представителей правительства в изгнании, она отказалась вести переговоры с оккупационными властями. В ответ на это нацисты запретили традиционное празднование Дня рождения королевы и вместо этого учредили другой национальный праздник — День рождения Рембрандта (15 июля).

Попытки нацистского режима использовать имя Рембрандта для укрепления «общегерманских уз» обернулись полным провалом. Наоборот, это только усилило антигерманские настроения. Большинство голландцев возмутились тем, что немцы хотят «украсть у них Рембрандта», и художник стал символом национального объединения. Только 1,5 % голландцев вступили в местную нацистскую партию, движение Сопротивления крепло с каждым днем, а оккупационный режим в свою очередь становился все более жестоким и агрессивным.

В оккупированных Норвегии и Дании старания немцев завоевать симпатии населения посредством культуры тоже ни к чему не привели. У нацистов были большие планы, особенно на Норвегию, которая должна была стать частью великой германской империи. Гитлер хотел превратить Тронхейм в «северный Сингапур», и архитектор Альберт Шпеер работал над особым проектом, который назывался Nordstern, «Полярная звезда».

Гитлер был убежден, что скандинавскую молодежь тоже волнует проблема расовой чистоты и она захочет объединиться с другими «германскими племенами» внутри большой империи, пусть даже пожилая часть населения и окажет нацистам временное сопротивление. Поэтому грабежи и конфискации в оккупированных Норвегии и Дании приняли немного иные формы, чем на континенте.

Здесь для этих целей не было создано никакой специальной организации. Отчасти по той причине, что евреев в этих двух странах проживало совсем мало, но главным образом потому, что датское правительство сразу решило сопротивляться антисемитской политике немцев.

В первые годы войны Дания, в отличие от других оккупированных стран, по сути, сохраняла самоуправление. К оккупационным властям датчане старались относиться прагматично, без ненужных конфликтов. Благодаря этому датчанам долго удавалось не допускать сегрегации датских евреев посредством введения антисемитских законов. Однако в 1943 году, после поражения немцев под Сталинградом, на фоне все более частых забастовок и активизации Сопротивления немецкое давление на правительство усилилось.

Почти всех датских евреев, 7800 человек, удалось переправить на рыбацких судах в нейтральную Швецию. Ответственность за их имущество взяло на себя датское государство, и те, кто вернулся домой после окончания войны, нашли свои жилища по большому счету нетронутыми. Конечно, случалось, что владелец недосчитывался каких-то ценных вещей, но это было ничто по сравнению с тем, что творилось в других оккупированных странах.

В Норвегии преследования были более серьезными, хотя там проживало гораздо меньше евреев, чем в Дании, — чуть больше 2000 человек. Уже в 1941 году гестапо начало отбирать у евреев магазины и лавки, а с 1942-го — любую другую собственность. Бо́льшая часть имущества шла в доход норвежского нацистского правительства, но золото, серебро и украшения поступали в военное казначейство Германии. Приблизительно 1300 норвежских евреев успели перебраться в Швецию, но более 700 были депортированы в Аушвиц и другие лагеря смерти, где большинство из них погибли. Произведения искусства, мебель и антиквариат были проданы на аукционах, переданы норвежским властям или же подарены Национальному музею в Осло.