Марсианка Подкейн. Гражданин Галактики

– Все хорошо, Торби, – ласково проговорил он. – Все в порядке. Все кончилось. Это никогда больше не повторится.

Мальчик всхлипнул и плотно прижался к старику. Баслим успокаивал его, бормоча что-то ласковое, пока тот не перестал вздрагивать. А потом просто обнимал его – до тех пор, пока Торби не уснул.

Глава 2

Раны Торби затягивались: те, что снаружи, – быстрее, те, что внутри, – куда медленнее. Старик-нищий раздобыл где-то еще тюфяк и положил его в другой угол, но все равно, просыпаясь по ночам, порой обнаруживал рядом с собой маленькое теплое тело. Тогда он понимал, что мальчику снова приснился кошмарный сон. Баслим спал очень чутко и не любил делить с кем-либо свое ложе, но, когда такое случалось, он не гнал Торби обратно на его тюфяк.

Иногда мальчик принимался громко кричать во сне. Однажды Баслим пробудился оттого, что Торби вскрикнул:

– Мама, мама!

Не зажигая света, старик проворно подполз к его лежанке и склонился над мальчуганом:

– Ну-ну, сынок, все в порядке.

– Папа?

– Спи, сынок, а то маму разбудишь. Я побуду с тобой, – добавил Баслим. – Тебе нечего бояться. Успокойся. Мы же не хотим разбудить маму… правда?

– Ладно, пап…

Затаив дыхание, старик сидел рядом и ждал. В конце концов он сам затрясся от холода и у него разболелась культя. Убедившись, что мальчик спит, Баслим уполз на свое ложе.

Этот случай заставил старика прибегнуть к гипнозу. Давным-давно, когда у Баслима еще были оба глаза и две ноги и не надо было нищенствовать, он изучал это искусство. Но гипноз ему не нравился, даже когда он применялся в медицинских целях: Баслим почти фанатично верил в неприкосновенность личности, и гипнотическое внушение противоречило его принципам.

Но это была чрезвычайная ситуация.

Старик мог поклясться: Торби разлучили с родителями в таком возрасте, что у него не осталось о них осознанных воспоминаний. Все, что мальчик видел в своей жизни, сводилось к бесконечной череде все новых и новых хозяев, один другого хуже, каждый из которых на свой лад стремился сломить дух «негодного мальчишки». Торби сохранил яркие воспоминания о некоторых из этих хозяев и описывал их на грубом своем языке – красочно и беспощадно. Однако он не имел представления, где и когда с ним все это происходило. «Место» для него было равнозначно «поместью», «имению» или «рабочему бараку», но не определенной планете или звезде (познания мальчика в астрономии были большей частью неверными, а о галактографии он и вовсе понятия не имел); что до времени, то тут для него существовало только «до» и «после», «долго» и «коротко».

Поскольку на каждой планете – свои сутки, свой год и свое летоисчисление, ученые пользовались стандартной секундой, длина которой вычислялась по радиоактивному распаду; стандартным считался год планеты – колыбели человечества, и единой датой отсчета – день, когда человек впервые добрался до спутника этой планеты, Сол III. Неграмотный мальчишка просто не мог пользоваться такой датировкой. Земля была для Торби мифом, а день – промежутком времени между пробуждением и отходом ко сну.

Возраст мальчика Баслим определить не мог, даже приблизительно. На вид Торби был чистокровным землянином и как будто не достиг подросткового возраста, однако любые догадки на этот счет были не более чем домыслами. Вандорианцы и италоглифы выглядят как земляне, но вандорианцы взрослеют втрое медленнее. Баслим вспомнил анекдот о дочке консула, ее второй муж оказался правнуком первого, но она пережила обоих. Мутации иногда совсем не проявляются внешне.

Не исключено, что мальчишка «старше» самого Баслима – в стандартных секундах. Ведь космос велик, и человечество адаптировалось к разным условиям. Не важно! Торби был молод, и ему нужна была помощь.

Гипноза Торби не боялся: это слово было для него пустым звуком, а давать объяснения Баслим не стал. Однажды вечером, после ужина, старик просто сказал:

– Торби, я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня.

– Разумеется, пап. А что?

– Ложись на свою постель, потом я тебя усыплю, и мы поговорим.

– Что? Ты хотел сказать наоборот?

– Нет, это не простой сон. В этом сне ты сможешь говорить.

Торби не поверил, но согласился. Старик выключил верхнее освещение и зажег свечу. Сосредоточив внимание мальчика на язычке пламени, он применил древние методы внушения: расслабление, сонливость… сон.

– Торби, ты спишь, но слышишь меня и можешь отвечать.

– Ага, пап…

– Ты будешь спать до тех пор, пока я не велю тебе проснуться. Но ты сможешь отвечать на любой мой вопрос.

– Ага, пап…

– Ты вспоминаешь корабль, на котором тебя привезли сюда. Как он называется?

– «Веселая вдовушка». Только мы называли его совсем не так.

– Ты видишь, как попал на этот корабль. Вот ты на борту. Ты все видишь. Ты все помнишь. Теперь возвратись туда, где ты был до того, как очутился на корабле.

Спящий мальчик съежился и напрягся:

– Не хочу!

– Я с тобой. Ты в безопасности. Скажи, как называлось то место? Вернись туда, посмотри на него.