Мартин Лютер. Человек, который заново открыл Бога и изменил мир

Однако в это время проблемы осаждали Лютера со всех сторон, едва ли позволяя ему сосредоточиться на делах личного свойства. В первую очередь беспокоили его Томас Мюнцер и закипающий бунт немецких крестьян. Бунт вскоре разразился – и погрузил страну в кровавый кошмар, от которого, казалось, померкло и солнце на небесах; и понятно, что среди этих ужасов Лютеру было не до любви и брака.

Глава шестнадцатая

Фанатизм и насилие

ТЫ ДЫШИШЬ ЛИШЬ КРОВЬЮ И УБИЙСТВОМ.

Из письма Агриколы к Томасу Мюнцеру

Есть ли у него мужество – у этого доктора На-Мягких-Лапках, нового папы Виттенбергского, доктора Мягкое Креслице, княжеского лизоблюда?

Мюнцер о Лютере

Проблемы с теми, кто остался на стороне папы, скоро сменились для Лютера иными, куда более серьезными проблемами: с Карлштадтом, а затем с Томасом Мюнцером и его сторонниками. Главным вопросом для Лютера всегда оставался один: как найти между этими крайностями путь Божий?

Мы, однако, выбираем срединный путь: не требуем, но и не запрещаем, не уклоняемся ни вправо, ни влево. Мы – не паписты и не карлштадтианцы, мы – свободные христиане, и потому возносим или не возносим Святые Дары по своему усмотрению, так, как, где, когда и насколько это нас устраивает, пользуясь дарованной нам Богом свободой. Точно так же свободны мы вступать в брак или воздерживаться от брака, есть или не есть мясо, носить или не носить фелонь, сутану или тонзуру. В этих отношениях мы – сами себе господа и не нуждаемся ни в приказаниях, ни в поучениях, ни в запретах[359].

Карлштадт доставил Лютеру немало хлопот; однако это были, можно сказать, сущие пустяки в сравнении с тем, что устраивал Томас Мюнцер. Например, в июле того же года Мюнцер произнес проповедь перед герцогом Иоганном – точнее, угрозу, замаскированную под проповедь. Либо князья присоединятся к реформам, сказал он, либо Бог сметет их с лица земли. Выражений Мюнцер не выбирал:

Что за зрелище развернулось перед нами: клубок угрей и змей, непристойно совокупляющихся друг с другом в единой куче! Священники и все дурные служители Церкви – это змеи… а светские господа и правители – угри… Досточтимые правители Саксонские… обратитесь без промедления к поискам праведности Божьей и смело вступитесь за дело Благовестия[360].

Иными словами, карайте и казните мечом тех, кто со мной не согласен, – или меч покарает вас самих.

Мюнцер представляет собой один из нередких в истории случаев, когда безумец, дорвавшийся до власти, вовлекает в свое безумие всех вокруг и развязывает кровавую бойню. Как все утописты, Мюнцер не дружил с реальностью – и считал, что тем хуже для реальности; по его убеждению, от реального мира следовало бежать, и чем быстрее и дальше, тем лучше. В любом реформистском движении, религиозном или политическом, возникает опасность сектантства и насилия; и во времена Лютера эта опасность самым ярким образом воплотилась в фигуре Мюнцера.

На протяжении истории, и особенно в наше время, многие отвергают религию именно из-за фарисейской склонности к осуждению, жесткого законничества и, в конечном счете, жестокости и насилия, проявляемого различными религиозными группировками. Однако сейчас, как и во времена Лютера, эти пороки проявляются на обоих концах богословского спектра. В дни Лютера на одном конце стояло ультратрадиционалистское средневековое папство, готовое применять насилие, чтобы защитить свою власть, на другом – радикальные «леваки» вроде Томаса Мюнцера и его учеников, чья нетерпимость также вела к насилию, хоть и иным путем. Лютер верно понимал, что свобода и истина неотделимы от любви. Они составляют единство, черпают силу друг в друге: туда, где они разделены, является дьявол – и начинается кровавая баня.