Мартирос Сарьян

Среди большого числа портретов этих лет есть, конечно, работы разной степени удачи, иногда просто неудавшиеся, но и в последних нет индифферентного отношения к человеку. Никогда художник не сводит свою роль к пассивной фиксации изображаемого. В очень редких случаях Сарьян пишет портреты малознакомых людей, обычно он изображает тех, с кем он постоянно встречается и о ком имеет уже сложившееся представление. Это, конечно, облегчает его работу портретиста. Нормальное количество сеансов обычно не превышает у Сарьяна трёх-четырёх, и редко когда художник пишет портрет в пять-шесть сеансов, а иногда бывает достаточно и одного сеанса. Есть у Сарьяна портреты, в которых образ намечен верно, но полностью не раскрыт.

Остановимся на некоторых наиболее примечательных портретах, написанных с начала 30-х годов и до Великой Отечественной войны.

Южная зима. / Southern winter.1934 г

К числу лучших портретов Сарьяна начала 30-х годов следует отнести портрет архитектора А. Таманяна (1933) и вскоре после него написанный портрет архитектора-археолога Т. Тораманяна (1934). Оба портрета в своё время вызывали большие споры (особенно последний) резкостью приёмов моделировки лица, которая ещё больше подчёркивалась размерами этих портретов, в два раза превышающих натуру. В данном случае размер был вызван желанием художника усилить монументальный характер полотен.

Портрет Таманяна, человека близкого и дорогого Сарьяну, написан с исключительным внешним сходством, с глубоким чувством склада души человека. Художник не пожелал ничего смягчить во внешнем облике своего друга — показаны асимметричность глаз, некрасивые черты болезненного, с печатью усталости лица. Но сквозь эти черты внешнего облика А. Таманяна проступает благородный образ умного, обаятельного и значительного человека.

Портрет Т. Тораманяна написан незадолго до его смерти. Лапидарными приёмами, так смущавшими многих, передана своеобразная внешность выдающегося исследователя древней армянской архитектуры — большая «львиная» голова, лицо со следами тяжёлой болезни, ощущается его грузная, приземистая фигура. Так же как и в портрете Таманяна, ничего не смягчено в облике учёного. Сарьян подметил в Тораманяне незатухающий интерес к жизни, к науке, несмотря на его тяжёлое физическое состояние. Серьёзен и в то же время насмешлив взгляд его больших глаз.

Иногда художник, будучи увлечён какой-либо, хотя и очень существенной чертой характера или внешности портретируемого, ограничивает своё внимание преимущественно на ней, доводя характеристику до той грани, переступив которую можно впасть в шарж, но Сарьян умеет вовремя остановиться. Наиболее показателен в этом отношении портрет пианиста К. Игумнова (1934). В нём художник шёл путём заострения внешних черт, подчёркивая несколько необычно удлинённую форму головы и острый, точно птичий клюв, нос; характеристика образа отчасти смягчается лёгкой насмешкой и грустью во взгляде маленьких прищуренных глаз.

Следует отметить, что таких портретов в творчестве Сарьяна сравнительно немного. Во второй половине 30-х годов Сарьяном было написано мало портретов, наиболее интересные среди них — портрет жены художника Лусик Сарьян (1935) и портрет народного артиста СССР Р. Симонова (1939). Портрет жены необычен по своему композиционному построению. Художник в одной композиции дал три изображения — два с лицом в фас, но в разных поворотах фигуры, а третье — профильное, отражённое в зеркале. Это один из наиболее красивых и живописных портретов художника, но он не принадлежит к числу углублённых по характеристике.

Аштарак. / Ashtarak.1933 г

В портрете Р. Симонова художник подчёркивает смуглое, типично армянское лицо, оттеняемое живописной пёстрой тканью. Особенность портрета в том, что характеристика портретируемого дана здесь преимущественно через позу, что редко для портретов Сарьяна. Симонов изображён сидящим, положив ногу на ногу и откинувшись на спинку кресла. Но в этой кажущейся на первый взгляд непринуждённой позе есть очень искусно скрываемая нарочитость, присущая часто артистам, продолжающим и в жизни чувствовать себя, как на сцене. Наблюдательный художник уловил эту «театральность» и очень тонко подчеркнул её.