Маскарад для эмигранта

– Я это слышала. Скажи мне, они что – все еще спорят? вы разве не все согласны уйти?

– Нет, мнения команды разделились поровну, но это без голоса Каспара, он предоставил все решить нам, самим. Теперь весь вопрос в безопасности дороги, которую мы изберем, поэтому они все ждут карту, а я тут сижу…

– Безопасной дороги для вас нет, они все гибельны, неужели вы этого не понимаете? Постой, ты сказал, мнения разделились поровну, но разве ты имеешь голос? Ты ведь еще несовершеннолетний!

Я хотел обидеться, но не успел.

– Прекрасно, раз твой голос тоже решающий, тогда ты будешь против ухода! Да, да, ты будешь за то, чтобы остаться! И не спорь со мной, – она увидела, что я собираюсь возразить, – я знаю, что ты сейчас скажешь. Ты скажешь, что ни за что не бросишь Каспара, что ты навсегда с ним, но тебе не придется его бросать, пойми, он останется с тобой, как только услышит твое мнение. А теперь слушай меня.

И она назвала те преграды, которые неминуемо встанут на нашем пути. Главные – это отсутствие еды и полное незнание языка. Весной еще довольно холодно, а в сочетании со слякотью, особенно. Она видела нашу обувь, у всех пальцы просятся наружу, а о верхней одежде говорить, вообще нечего, в ней вы замерзнете в первую же ночь. И, наконец, дикие звери вокруг, для которых вы станете просто находкой – вокруг полно волков и медведей. Вы должны помнить, что отступающую армию Наполеона добили холод и голод. Незнание языка сделает бесполезными ваши попытки узнать дорогу или выпросить кусок хлеба. Не только бесполезными, но и опасными. А лето снимет все проблемы: идти можно босиком, спать под кустом, есть траву и лягушек, для вас они, кажется, не в диковину, а у нас их, хоть пруд пруди. – Она весело рассмеялась, и смех сделал ее еще красивее. – До лета вы немного освоите язык, не настолько, разумеется, чтобы выдавать себя за русских, но даже с суржиком сможете сойти за болгар или словаков, которых на Руси любят в отличие от французов, немцев и англичан.

Несмотря даже на колкости, которые Мария отпускала в адрес моей нации, ее выступление мне очень понравилось своей живостью и убеждением. Я понимал: все, о чем она говорит суровая реальность, которая ожидает нас. Но что нас ждет здесь в этой деревне, если мы останемся? Об этом как раз она и размышляет, призналась Мария. Готового решения пока нет, но есть одна мысль, ее следует обсудить с твоим наставником. «Тогда я пойду, ведь меня ждут» Но она не позволила: «сиди, он скоро сам сюда придет. А пока пей чай и рассказывай. Как вас встретили женщины, я ведь пришла позже.

– Они нас встретили хорошо, особенно понравилась еда, но вот смущает меня один эпизод этой встречи, который нас смутил, да и ваших женщин, кажется тоже. – И я рассказал старосте о том калеке, который пытался оказать нам какие-то непонятные знаки внимания. Мой рассказ заинтересовал Марию, и она глубоко задумалась.

Как она и предполагала, вскоре пришел Каспар. Он упрекнул меня в медлительности – все ждут карту, а ты куда-то пропал.

– Георг не виноват, – вмешалась Мария, – это я его задержала. Сейчас ты отнесешь им карту и через час возвращайся, – обратилась она ко мне, – за это время попробуй рассказать им о холоде, голоде и диких зверях. Будут спрашивать о Каспаре, скажи им, что вы с ним разминулись.

Я примчался к кузнице; там меня встретили недовольным ворчанием. Смотреть карту теперь нет возможности, под навесом уже совершенно темно. Лавуазье только что вернулся от старушки, у которой находился на лечении Жюльен; новости неутешительные, парню еще два-три дня придется полежать. Многие из присутствующих возмутились: зачем ему лежать, если мы понесем его на носилках? Оказывается, еще не закончено лечение. Тотчас к больному отправились Лангар и Александер и вернулись вскоре смущенные; Жульен заявил, что если мы будем настаивать и тащить его насильно, он предпочтет остаться в этой деревне навсегда. Противники ухода возликовали, теперь перевес на их стороне. Я пересказал им набор лишений, которые ожидают нас в пути. Если признаться честно, когда я перешел к нападениям диких зверей, то сгустил краски настолько, что самому стало не по себе. Оставив их в состоянии глубокой задумчивости, я отправился к дому старосты. Разговор там шел на повышенных тонах, и мне довелось услышать последнюю фразу: если ваше решение уйти окончательное, то оставьте здесь мальчика, сохраните жизнь хотя бы ему одному. Мальчика – это обо мне! Нужно показать им, что я давно уже взрослый. Нарочито сильно хлопнув дверью, я прямо с порога сделал заявление.

– Если вы обсуждаете мою судьбу, то можете особо не утруждаться. Решение я уже принял сам – я остаюсь!

Должен сказать вам, что они оба опешили от неожиданности. Даже Мария, хотя она совсем недавно просила меня об этом; но она тут же пришла в себя.

– Вот и хорошо. Решение достойное взрослого человека, – в ней в эту минуту заговорил педагог, – разве это не похвала тебе, Каспар? Ведь это твой воспитанник, значит, ты научил его столь трезвым суждениям. Браво!