Маскарад Пастернака

Нет, никогда Пастернак (а, может, и никто другой) не писал такого стихотворения, как «Марбург», наполненного таким томительным, мучительным ожиданием… Неужели причиной такой муки являлось простое: ответит ли «да» девочка в беретике на предложение студента вступить в законный брак? Кстати, если бы она сказала «да», то законный брак двух лиц иудейского вероисповедания был бы, конечно, зарегистрирован в синагоге; фигурировал бы свадебный балдахин и раздавленный туфлей жениха хрустальный бокал… Но она не согласилась… А ведь подобная женитьба сулила Борису Пастернаку реальные и большие жизненные перемены, прежде всего – независимость материальную! Ведь Ида принадлежала по рождению к богатейшему клану русских евреев-чаеторговцев, приданое за ней полагалось огромное… Это, конечно, не означает, что Борис ее вовсе не любил и собирался жениться исключительно по расчету, но и расчет не исключался, и это желание кардинальных перемен в жизни, желание материальной независимости вовсе не являются преступлением… В той самой реальной жизни между сыном художника, пусть даже и достаточно преуспевшего художника, и дочерью богатейшего купца первой гильдии существовала ощутимая пропасть, которую не могли замаскировать ни общение на равных, ни совместное веселое времяпрепровождение, ни игры и танцы. В романе пропасть также существует, но она как бы вывернута наизнанку. В повествовании, где Пастернаку снится, что он Миша Гордон, которому снится, что он – Юра Живаго, это Юра воспитывается в солидной и чистоплотной и состоятельной семье, а Лара – «Девочка из другого круга», обитательница «неблагополучного района» Москвы, почти в подростковом возрасте развращаемая циничным жуиром… Рассказывая биографию Лары, Пастернак сразу информирует нас о том, что его героиня – дочь бельгийца и «обрусевшей» француженки. Далее в романе эта особенность происхождения Лары никак обыгрываться не будет. Или «бельгийско-французское» происхождение Лары – тоже надетая на нее наспех маска? А под маской опять же еврейка? Мы узнаём, что мать Лары – женщина трусливая, не очень умная, но очень чувственная (о чувственности еще успеем поговорить!). Зовется она Амалией Карловной, то есть она не так уж и «обрусела»? Во всяком случае, в православие она не перешла, иначе носила бы русское православное имя и отчество по крестному отцу. Детей ее зовут Родионом и Ларисой – русские православные имена, то есть дети Амалии Карловны крещены в православие… Лара не религиозна, хотя и захаживает в церковь (православную!), когда у нее возникает этакое настроение… Но если мать Лары – француженка, не перешедшая в православие, то, значит, она католичка и должна хотя бы иногда бывать на мессе… Похоже, советский писатель Пастернак совсем забыл, какую важную роль в Российской империи играла религиозная принадлежность человека. А, может быть, и не забыл, а просто вытеснил из своего сознания эту серьезную подробность, потому что сам принадлежал в детстве и юности к презираемому религиозному меньшинству… В характере Лары нет никаких черт, которые бы указывали на то, что ее все-таки воспитывала так или иначе мать-француженка. Может быть, Пастернаку никакие такие черты не известны? Ан нет! Вот в романе появляется характерный опять же для русской прозы образ «комичной французской гувернантки». Мадемуазель Флери оказывается подчинялась «страсти к сводничеству, глубоко коренящейся в романской природе». Не будем тратить время на размышления о том, чем не угодила Пастернаку «романская природа». Да ничем! Он попросту использовал расхожее для русской прозы определение… Однако погодите! Ведь и у Лары ее «природа» целиком и полностью «романская»! Как же тогда «страсть к сводничеству»? А Пастернак со свойственным ему сонно-фрейдистским простодушием скоро позабыл о том, что Лара (формально?!) наполовину француженка, наполовину бельгийка… А почему она – «Лара», «Лариса»? Суть, вероятнее всего, вовсе не в попытке перевода греческого слова «лариса» на русский язык. Да, название «Лариса» носят несколько греческих городов, и происходит это название, скорее всего, от «ларос» – «чайка». Но такое объяснение указывает на другую героиню русской литературы, на Ларису из пьесы А.Н. Островского «Бесприданница», там и убитая выстрелом девушка, и волжские просторы. Но можно обратить внимание и на образ рокового жуира Паратова, погубившего, в сущности, Ларису. В смысле привязанности к чувственным удовольствиям и циничности у Паратова и Комаровского действительно даже и много общего. Но лучше отметим другое: Пастернак подчеркивает в «падшей» Ларе ее светлые волосы – белокурость, а Юрий Живаго говорит, что она «заряжена всей мыслимою женственностью на свете» как? «… как электричеством, до предела…» То есть Лара, Лариса связана с понятием и ощущением света. Она – Клара, Кларисса, Клер – светлая, чистая несмотря ни на что? Хотя само имя «Клара» могло использоваться в качестве своего рода «псевдонима» женщины, занимающейся проституцией («Барышня Клара» Бунина)…