Маски сброшены

— Хочет обмануть проклятье. Я точно не знаю, но то ли его самого прокляли, то ли его отца. Род вырождается, детей в браке все меньше. А вне брака — одни девочки. Вот ему и было знамение, что только сильнейший маг переломит это проклятье. Но только в том случае, если не уйдет из семьи.

— Ты много об этом знаешь, — удивилась Грета.

— Мой не родной папа души во мне не чает, а вот матушка… Сейчас-то вроде ничего, а раньше было тяжело. И я постаралась узнать все об обстоятельствах своего зачатия. Тогда и выяснила, что ночи с моей матерью Ринтар взял в уплату долга ее отца. Дерр Боул узнал об этом уже потом, вызвал Ринтара на дуэль и проиграл. Но маму все равно взял замуж и запрещал ей обращаться к ритуалистам. Сказал, что воспитает как своего. Мама все равно не послушала и выяснила, что те ночи имели последствия.

— Ты очень откровенна.

— Это не секрет. Все давно обсудили, посмеялись и даже запустили по столице парочку скабрезных анекдотов. Папа лет семь назад из дуэлей не вылезал, но позатыкал уродов.

— А что здесь можно найти смешного? — вскинула брови Грета.

— Тот анекдот, что услышала я касался моей мамы и ее особых способностей в области отдачи чужих долгов. Праздная жизнь приводит к тому, что людям особенно приятно ковырять пальцами в чужих ранах.

обеда Грета предложила Тирне немного отдохнуть, прежде чем браться за бесцельное брожение. Позевывающий дорф всячески одобрил эту идею.

— Я вот одного понять не могу, — гневно вздыхала мора Ферхара, — почему нас не ставят наблюдать за дворцом. Я ведь видела, артефакты уже расставлены!

И только переведя свое возмущение и недоумение в вербальную формулу, она в полной мере осознала почему из дворца выслали мору Логику и мэдчен Разумность. Никто не может поручиться, что среди соискателей нет марионеток кровного мага. Если допустить их до комнаты наблюдения, то даже Серая Богиня не предскажет, как они этим воспользуются.

— Да кто ж знает, — пожала плечами Тирна. — Может не готово еще. Все же целый дворец это не две комнатки и парк.

— И то верно, — покивала Грета.

Подруги тихонечко выбрались на неприметный, заросший плющом балкон и там с комфортом устроились.

— Если смотреть отсюда, то парк удивительно красив, — задумчиво произнесла Грета. — Я даже не догадывалась, что у некоторых цветочных клумб такая «говорящая» форма. Вон та, слева, в виде пентаграммы.

— Звезды, — фыркнула Тирна, — в виде звезды. Вообще, раньше этот парк считался самым красивым. Сейчас-то келестинцы на порядок нас опережают — у них там как-то много стало магов растениеводов. Что будем делать? Просто слоняться по коридорам и бросать поисковые да диагностирующие проклятья?

Сорвав листик плюща, Грета растерла его в пальцах и пожала плечами:

— Можно, наверно. Но я бы предложила совместить приятное с полезным. Сегодня мора Вирстим сказала мне, что до конца недели во дворце грянет гром. Так пусть Дикки нас научит отводить глаза людям. Просто чтобы мы могли спасти себя и тех, кто окажется рядом.

— Думаешь, будет прям такой гром? Хотя, в любом случае навык полезный. А у нас получится?

«У Греты точно получится — мы родные по магии и по крови. По крови в меньшей степени, это ближе к человеческой ритуалистике. А вот магия у нас смешалась», ответил дорф. И Грета, видя шок на лице подруги, поспешно пояснила:

— Последние ночи Дикки проводит в библиотеке. Мне кажется, что он стремительно становится человеком. Кто знает, может потом появятся люди-дорфы. Перевертыши.

— Да не дай Богиня, — искренне отозвалась Тирна. — Их же поработят.

— Или они поработят, — пожала плечами Грета. — Это в любом случае произойдет не завтра. Итак, профессор Дикий, вы внимаем вам!

Дорф лениво потянулся, зевнул и крайне понятно объяснил:

«Это не заклинание. Это внутренняя уверенность. Я точно знаю, что никому не интересен и что меня никто не хочет видеть. Это верхний слой мыслей, сразу под ним искреннее желание стать незаметным. И последний слой — твердая уверенность в том, что это жизненно необходимо. Магия, наша дорфья магия, работает в связке трех компонентов. Уверенность, желание, необходимость. Так же мы вымываем из шерсти грязь. Недостаточно просто окунуться в ручей. Так ты станешь мокрым, но не чистым. Так что только магия позволяет нам держать шкуру в чистоте».

— А почему вы не вылизываетесь? Зазорно? — полюбопытствовала Тирна.

«Каждый дорф ядовит по-разному. И бывали случаи, когда детеныши, облизав случайно старшего кота, умирали. Так и приучились. Пробуйте отвести мне глаза».

Дикки оказался очень требовательным и въедливым профессором. Он чувствовал Грету «от и до», и не позволял ей отлынивать. Та, в свою очередь, следила за эмоциональным фоном Тирны и не давала подруге спуску. Где-то через час они спохватились, что занятия занятиями, а вот совсем уж наглеть не стоит.

— Давайте пройдемся по этажу и старательно покидаем заклятья, — предложила Грета. А Тирна добавила:

— В одну сторону бурную деятельность изображаю я, в другую сторону пойдем — ты. А тот, кто свободен будет практиковаться в отводе глаз. Тем более Дикки сказал, что у нас начало получаться.