Мастер дверей

Назад мы вернулись тем же путем – в последний момент Ника передумала вести нас другой дорогой. В колодце пришлось попыхтеть: сначала я влезла на плечи Руби, и Ника втащила меня наверх. Потом она спустилась – как удачно, что она орлан, – и Руби взобрался уже на плечи ей. Хотя она и пониже его ростом, но очень сильная, особенно руки. А вот мне было непросто втаскивать братца наверх – тяжеленного, как две меня, хотя с виду он тоненький и худенький.

– Надо было забрать альпинистское снаряжение! – спохватился Руби, когда мы втроем сидели на краю колодца, пытаясь отдышаться. – Оно, наверное, до сих пор в катамаране!

– Ты умеешь лазить по горам? – с любопытством спросила Ника.

– Не очень, – признался Руби. – Но ты бы наверняка смогла закрепить наверху веревку, я прав?

Ника фыркнула:

– Прав! Ладно, заберу, когда смогу.

Пройдя уже знакомыми коридорами, мы вернулись в комнату и рухнули спать. Такие приключения не слишком привычны – вымотались. Я даже не помню, успела ли пожелать Нике спокойной ночи.

А в пять утра явился уно Илья и разбудил нас. Это было просто ужасно! Голос у него резкий, не хуже будильника. Он принес чистую одежду, в том числе орланскую форму, серую с белым, и легкие ботинки. Сказал, что забыл захватить бирки с маркировкой и занесет позже. А потом погнал нас на зарядку!

Следом за ним уже по третьему маршруту – я никогда не запомню эти коридоры в замке – мы вышли в тот самый дворик, который видели вчера с моста. Там уже ждала Ника – бодрая и радостная, как будто ей сон совсем не нужен, – а с ней несколько пацанов чуть старше и чуть младше, но они на нас даже не взглянули. Гордые орланские мальчишки, значит. Ну и ладно, подумаешь! Зато вокруг толпилось человек пятнадцать птичек… Хм. Что я говорю такое! Но как еще про них сказать? «Птичек пятнадцать орланов?» В общем, дети более мелкого возраста почему-то были в трансформации. И зарядка, которую они делали, заключалась в прыжках и махании крыльями. У остальных, включая нас, были более разнообразные упражнения: не только всякие махи, наклоны и повороты, но еще стойки и ходьба на руках! Ну, этого мы с Руби не умели, и орланская публика косилась на нас с презрением. В разгар веселья небо внезапно потемнело.

– Вы, двое, плотнее к остальным! – моментально скомандовал уно Илья.

И подростки, и птенцы, ни о чем не спрашивая, скучились вокруг нас.

Над нами пронеслась стая. Стало как-то неуютно.

– Серые, – заметила Ника.

– Продолжаем! – распорядился уно.

Мы вернулись к упражнениям. В конце он заставил всех маршировать по дворику. Птички тоже выстроились за нами, но передвигались, конечно, по-другому – короткими перелетами. Вроде ничего не изменилось, но мое приподнятое настроение было испорчено.

После того как все остановились, уно дал короткую, резкую команду. Ника с мальчишками моментально вошли в трансформацию и тут же, вместе с мелкими, образовали большой треугольник. Уно вполне человеческим языком скомандовал: «На крыло». Треугольник поднялся – все, как один, одновременно, – взмыл в воздух и унесся в неизвестном направлении. Видимо, они вполне самостоятельные.

– А нам что делать? – спросил Руби.

Ну кто его за язык тянет! Не наупражнялся, что ли?

Уно Илья усмехнулся:

– А вы не хотели бы присоединиться к ним?

– Как? – воскликнул Руби.

– Хотели бы или нет? – жестко спросил орлан.

– Звучит заманчиво, но это невозможно, – пожал плечами братец.

– Теоретически возможно. При большом желании и упорных тренировках.

Руби размышлял недолго:

– Думаю, для меня это не подходит. Не хватит мотивации. Сестра, а ты?

– Да я как-то… не хочу, – растерялась я.

Вот уж о чем мне никогда не мечталось, так это о полетах. Не мое, наверное.

– Я понял, – кивнул уно Илья. – Человеческая приземленность.

Не знаю, как Руби, а я обиделась. И обижалась всю обратную дорогу. Обижалась до тех пор, пока уно Илья не принес нам кашу. Хотя больше эта пища походила на вареные зерна какого-то растения.

– Белковый корм для птенцов, – объяснил уно. – Вам как раз подходит. После завтрака приступите к работе.

– Я увижу, наконец, отца? – не выдержал Руби.

Все утро он держался спокойно – уж не знаю, что на него так повлияло, не иначе орланский режим.

– Пока нет, – ровно отозвался уно. – С вашим воспитателем все в порядке, не волнуйтесь. Я зайду позже.

Как только он удалился, влетела Ника. Должно быть, караулила.

– Ой! Вы едите прикорм ложками? Забавно!

Не поздоровавшись, она тут же схватила вилку и принялась помогать нам.

– А я такого фто лет не ела, – произнесла она с набитым ртом. – Нам не дают. Все вкуфное – детям.

– Это – вкусное? – поморщилась я. – Тетя Лена бы со стыда сгорела, если б таким нас кормила.

– А вы разборчивые в своем интернате, – хмыкнул Руби. – А я-то думал, что…

– Что ты думал? – рассердилась я. – Что мы не можем нормальную кашу сварить? Можем! Сам-то небось блинчики любишь! А это – для голубей и для чаек!

– И для орланчиков, – кивнула Ника, наворачивая «лакомство».