Мастер войны

Утро третьего октября вообще выдалось на редкость удачным. Во всяком случае, лучшего времени, чтобы предпринять «короткую прогулку» к Длинному хребту, и ожидать не приходилось. Первая волна хамды – сухого, дышащего зноем, ветра – уже прошла, а вторая – «Поцелуй Хозяйки Пределов» – по мнению стариков, могла прийти не раньше конца месяца. Конечно, в самой Флоре и вокруг Флорианского моря хамда почти никогда не могла сравниться с шарафом, своим грозным отцом, поднимавшим и гнавшим через просторы Западной пустыни стены раскаленного песка. Однако дорога из Флоры к Саграмонским Воротам пролегала по самому краю пустыни, пересекая, между делом, Мертвую Землю – длинный язык бесплотных песчаных дюн, далеко вдающийся в благодатные земли Верхней Флоры и имеющий до пятнадцати лиг ширины, как раз там, где Гуртовая тропа прорывалась сквозь пески к близким уже предгорьям Длинного хребта. На самом деле, из Флоры к долине Пенной вели две дороги. Но Соляной шлях был, как минимум, в два раза длиннее, и Карл, умевший – когда нужно – считать время, выбрал короткий путь. Если уж приходилось искать лазейку между двумя ударами хамды, то, верно, не для того, чтобы платить драгоценным временем за такую малость, как удобство пути.

– Следует ли предположить, Карл, что вы направляетесь к Саграмонским Воротам? – вежливо поинтересовался маршал.

– Вы совершенно правы, Гавриель, – кивнул Карл, рассматривая одинокого путника, идущего по обочине им навстречу. – Именно туда я теперь и направляюсь.

Оживленная в утренние часы дорога почти совсем опустела, что было скорее нормально, чем наоборот. Лишь редкие путники – пешие или верховые – встречались в последние несколько часов, ну а обогнать Карла мог только тот, кто очень спешил, однако таких сегодня еще не было.

– А тот человек, который следует за нами, он случайный попутчик, или его связывает с вами нечто большее? – Гавриель обрел обычное свое спокойствие и говорил, не торопясь, плавными длинными фразами.

Неназойливое внимание всадника, едущего в четверти лиги позади, Карл ощутил еще нынешним утром, оставляя крошечную деревеньку, спрятавшуюся среди разросшихся плодовых деревьев, на берегу почти совсем обмелевшей реки. С тех пор, всадник не приближался, но и не отставал, и Карлу ни в коем случае не докучал.

– Не думаю, чтобы он оказался здесь случайно, – ответил Карл после недолгого раздумья. – Впрочем, мне он не мешает, так что пусть себе тащится. Это его дело, а не мое.

– Пока, – мягко уточнил маршал Гавриель.

– Возможно, – согласился Карл.

– Итак, вы собрались на запад, – по-видимому, маршал счел предыдущую тему исчерпанной и решил вернуться к тому, о чем они говорили ранее. – Куда именно, если, разумеется, это не является секретом?

– Какие секреты?! – усмехнулся Карл, не видя повода таиться и скрытничать в разговоре со старым другом. – Я еду к Воротам, и только. Съезжу и вернусь во Флору.

– Следовательно, ваша цель сами Ворота Саграмон?

– Да, – коротко подтвердил Карл.

– Любопытно, – Гавриель казался задумчивым, но чем вызвано такое необычное для маршала настроение, Карл мог только гадать. – Любопытно. Вы один, без свиты… Кто вы теперь, Карл?

– Герцог Герра, верховный воевода принципата Флоры.

– Принципат Флоры, – медленно повторил Гавриель, как бы смакуя это словосочетание. – Сколько лет вы носите мой меч, Карл?

– Почти сорок.

– Сорок лет, – сейчас казалось, что маршал думает вслух. – Сменилось поколение… Любопытно.

– Какова она, нынешняя Флора? – спросил он после довольно долгой паузы. – Это серьезное государство?

– Весьма, – Карл снова скосил глаза влево, но головы так и не повернул. – Принципат вернулся к границам Павла Строителя.

– Вот как?! – по-видимому, маршал хотел изобразить волнение, но, на самом деле, в его голосе не чувствовалось энтузиазма. – Очень интересно. Табачник жив?

– Вы, как всегда, видите суть вещей, мой маршал, – улыбнулся Карл, рассматривая фруктовые сады, появившиеся справа от дороги. – Людо жив, и это его рук дело.

– Простите, что перебиваю вас, герцог, но, сколько ему теперь лет? Должно быть, никак не меньше семидесяти?

– Семьдесят шесть, Гавриель, – ответил с усмешкой Карл. Он вполне оценил ответный выпад друга, назвавшего его герцогом. – Не обижайтесь, больше не буду называть вас ни маршалом, ни герцогом. А что касается Людо Табачника, то его возраст не имеет значения. Он «меченый», хотя и не может обращаться.

– Я должен был догадаться еще под Констанцем.

«Я бы определил это, как равнодушие, – решил Карл. – Все это ему уже не интересно».

– Вы правы, Гавриель, но тогда я тоже не придал этому особого значения, а ведь с такими ранами долго не живут. Я думаю, даже для таких, как мы с вами, это могло бы стать фатальным событием.

– Возможно, но не обязательно, – возразил маршал. – Впрочем, на каждого можно найти управу. Мой желудок, например, не переварил яда негоды.

«Зато вы, дважды, на моих глазах, справились с сандараном[7]».

– Я знаю, – кивнул Карл.

– А что вы сейчас не произнесли вслух, Карл? – Гавриель всегда был удивительно чуток к интонациям.