Мать. Вопросы и ответы 1956 г.

Я полагаю, что вы достаточно изучали математику, чтобы знать о множественности и сложности сочетаний, которые составляют определённое количество выбранных элементов, взятых как базис из некоего целого, из определённого множества, с остальными элементами этого множества. Для ясности приведу пример, потому что не могу в полной мере пользоваться терминами, которые вам давали при вашем обучении. Возьмём в качестве такого примера буквы алфавита. В нём определённое количество букв, и если вы захотите посчитать или как-то иначе узнать число возможных сочетаний всех букв со всеми – то есть, составить самые разные последовательности букв в самом разном порядке, то вы получите, как вас учили, число прямо-таки фантастическое… Хорошо. Теперь, если вы в материальном мире примете за основу расчётов самые малые его элементы (а как вы знаете, сейчас в этом смысле дошли уже до вещей абсолютно недоступных зрению и притом огромной множественности), а сам материальный мир – за целое, за определённое множество, и далее представите, что Сознание или Воля ведут игру со всеми этими элементами, составляя всевозможные их сочетания, причём никогда не повторяя ни одной… то со всей очевидностью… В математике вам скажут, что число элементов конечно и, следовательно, число сочетаний также конечно, но всё это – чистая теория, если же перейти к практике и представить, что все эти комбинации осуществляются поочерёдно одна за другой, то даже если это происходит с такой огромной скоростью, что изменения почти недоступны восприятию, совершенно очевидно, что время, необходимое для реализации всех этих комбинаций бесконечно; иначе говоря, число комбинаций настолько велико, что нет возможности установить ему предел – по крайней мере, в практическом смысле, теория в данном случае нас не интересует, но практически это так.

Теперь представьте себе, что сказанное мною верно, и некое Сознание и Воля в самом деле дают последовательное и бесконечное проявление этим сочетаниям, никогда не повторяя ни одной; если это так, то мы приходим к выводу, что вселенная является новой во всякий момент вечности. И если это так, мы должны признать, что во вселенной не может быть ничего, абсолютно ничего невозможного; и не только это, а также и то, что нечто, называемое нами логикой, не обязательно является истинным, и что логика, которую можно, пожалуй, назвать игрой воображения Творца, не имеет пределов.

Следовательно, если бы по какой-либо причине (которую трудно было бы, наверное, описать словесно) за неким очередным сочетанием элементов возникло не то сочетание, что является наиболее близким к предыдущему, а другое, свободно избранное высшей Свободой, то тут же бы пропала всякая наша уверенность в чём бы то ни было и упразднилась вся наша внешняя логика.

Дело в том, что проблема ещё более сложна, чем вы себе представляете: она не ограничивается только одним планом, одним измерением, которое можно назвать поверхностью вещей, содержащей, как было сказано, практически бесконечное число элементов, допускающих образование постоянно новых комбинаций во временно

й бесконечности; помимо этой поверхности существует ещё то, что можно назвать глубиной, иначе говоря, другим измерением. И всё Сотворённое есть продукт не только сочетаний элементов поверхности, но и сочетаний элементов глубины, простирающейся под поверхностным слоем – того, что в других терминах называют «психологическими факторами». Но в данный момент я рассматриваю вопрос с чисто математической точки зрения, и хотя я и не использую язык математики, сама концепция является математической. Таким образом, проблема состоит в следующем:

Любое введение нового элемента в некое множество сочетаний элементов приводит к тому, что можно назвать размыканием границ, разрывом пределов этого множества: вводится нечто, вызывающее исчезновение предыдущих границ и появление новых возможностей, до бесконечности умножающих прежние. Таким образом, в мир, который согласно некоему древнему знанию содержит двенадцать глубин или двенадцать… как сказать… последовательных измерений, мгновенно вводятся новые измерения, что приводит к мгновенному изменению всех прежних формул и правил, описывающих его, и к тому, что всякая возможность его развития в прежнем смысле оказывается… нельзя сказать, усложняется, но дополняется практически бесконечным числом новых возможностей, причём так, что прежняя логика перестает быть таковой в присутствии новой.