Мать. Вопросы и ответы 1956 г.

У авторов литературных произведений, писателей, обладающих вдохновением и серьёзно относящихся к своему творчеству, то есть преданных своему искусству и сосредоточенных на своём труде, в существе создаётся определённое ментальное образование с очень высокой степенью внутренней устойчивости, организации и согласованности, живущее своей, независимой от тела жизнью, так что когда они умирают и тело возвращается к земле, эта ментальная формация продолжает вполне автономное и независимое существование, а поскольку она создалась в целях самовыражения, она постоянно ищет средства для осуществления этих целей. И если окажется, что какой-либо ребёнок сформировался в особо благоприятных условиях (например, мать этой девочки была поэтессой, но писала ещё и прозой и, возможно, у неё было стремление, желание, чтобы её ребёнок стал человеком незаурядным, выдающимся), так вот, если ребёнок был зачат и формировался в особо благоприятных условиях, то описанное мною образование, ментальная формация, может вселиться в существо ребёнка в момент рождения и попытаться использовать его для самовыражения; в этом случае ум ребёнка обретает недетскую зрелость, в высшей степени неординарную, исключительную, что позволяет такому ребёнку создавать подобное тому, что мы только что читали.

Без риска впасть в нелепицу мы вполне можем представить, что если написанное этой девочкой в чём-то поразительно напоминает сочинения Метерлинка, характерные черты его стиля, вплоть до почти одинаковых оборотов и выражений, то ментальная формация драматурга могла принять воплощение в существе ребёнка и использовать это свежее орудие для самовыражения.

Сходные примеры можно найти и среди музыкантов. Есть пианисты, которые сообщают своим рукам столь устойчивые индивидуальные свойства и столь высокую, поразительно высокую, сознательность, что по смерти их руки не подвергаются разложению и распаду – речь, конечно, идёт о руках не физического, материального, а тонкого физического и витального плана. Они продолжают существование в качестве инструмента для игры на фортепиано и им свойственно постоянное стремление к воплощению в руках какого-либо исполнителя. Мне известны случаи, когда люди, приступающие к игре, чувствовали, будто в их руки проникают другие руки, и они начинали играть совершенно замечательно, на что сами по себе были не способны.

Явления подобного рода не служат таким уж исключением, как можно было бы думать, они происходят довольно часто.

Я наблюдала, как то же самое происходило с одним скрипачом и одним виолончелистом – два различных случая, причём сами по себе они отнюдь не были выдающимися исполнителями. Один только-только начинал обучение, другой был неплохим музыкантом, но ничего особенного собой не представлял. Но когда они начинали исполнять сочинения определённых композиторов, что-то от последних передавалось рукам этих людей, что делало их игру невообразимо прекрасной.

А с одной женщиной, игравшей на виолончели, было даже такое, что, когда она играла Бетховена, её лицо становилось совершенным подобием лица Бетховена, она играла великолепно, как не смогла бы сыграть, если бы нечто от бетховенского разума не передалось бы ей. Voilа.

Мать, не являются ли такие исключительные способности вредными для самих исполнителей?

А почему ты считаешь, что они наносят вред? Они благо!

Суметь совершить шаг в своём развитии и превзойти самого себя – это всегда хорошо.

Но как же для ребёнка?

Не понимаю. Для ребёнка?

Ну да. Ведь эта девочка в восемь лет – уже вполне сложившаяся личность.

Но это же прекрасно, в восьмилетнем возрасте уметь выразить то, что превышает твои умственные способности! Чем же, по-твоему, это ей вредит? Я не вполне понимаю твой вопрос.

Когда человек взрослеет, он огрубевает, становится менее пластичным.

Нет, это не так. Ты хочешь сказать, что ребёнок с особыми способностями, становясь взрослым, утрачивает их. Но как раз те, кто проводил исследования на эту тему, придерживаются мнения, что замечательным в нынешнем положении вещей является то, что одарённые дети, как они утверждают, сохраняют свою одарённость, становясь взрослыми, иначе говоря, их исключительные способности сохраняются и всё более укрепляются по мере взросления.

И я не понимаю, почему это плохо, это может быть только хорошо. В чём это плохо? Это всё равно что сказать: «Если у человека душа красива, то это плохо»!

Когда в вас нисходит нечто от высшей природы, это ведь милость, правда?

10 октября 1956 г.