Мата Хари. Пуля для обнаженной

– Хорошо. Для нас, конечно, неожиданно такое ваше решение, но мы рады. Нам нужны такие подготовленные люди, как вы. Разведчики, диверсанты… Сейчас придет Лиза, моя помощница. Она покажет вам вашу комнату и вообще расскажет, как устроена наша жизнь здесь. А мы тем временем посовещаемся, как и где вас лучше использовать.

В лесной сторожке Маргарет прожила до конца мая. Затем ее переправили в Лимерик, где с ней стали специально заниматься, знакомя ее с историей и бытом Ирландии, с древним кельтским языком, с историей борьбы ирландского народа с английскими завоевателями. А еще Маргарет учили закладывать мины в автомобили и на железной дороге – эту науку ей во Франкфурте не преподавали.

Когда вожди восстания сочли ее достаточно подготовленной, ее переправили в Дублин и устроили в один из ресторанов. Там она должна была петь по вечерам. Это был один из лучших ресторанов в городе, там собирались офицеры английской армии, расквартированной в Ирландии. В конце июня она выступила там в первый раз и с тех пор выходила на сцену каждый вечер.

Маргарет полностью изменила свой облик: перекрасила волосы в рыжий цвет, стала чуть полнее, и кожа на лице стала более розовой. Узнать в ней прежнюю сеньору Лопес было очень трудно. И все равно, чтобы избежать провала, она решила отказаться от танцевальных номеров, когда-то принесших ей огромную славу. Остались только песни, преимущественно английские и американские, слегка разбавленные французским шансоном. Этого было вполне достаточно, новая певица Рита Мирбах имела большой успех у публики. Ее постоянно приглашали за столики, где сидели офицеры, в том числе и самые высокопоставленные. Она держала себя с большим достоинством, избегала грубоватых ухаживаний, и ее уважали. А она слушала разговоры за столом и выуживала из них нужные сведения.

В стране полным ходом шла подготовка к новому восстанию. Вначале оно было намечено на осень, потом планы пришлось слегка скорректировать, и теперь датой начала военных действий стала середина января 1919 года.

Беседуя со своими соратниками, Рита Мирбах сообщала им, что солдаты и офицеры английской армии крайне недовольны тем, что их направили в захолустную Ирландию. Ведь на континенте продолжалась настоящая, большая война, и она приближалась к победному концу. Войска союзников прорвали германский фронт и освободили большую часть Бельгии. Война подошла к самым границам Германии. Немецкая армия разваливалась, в стране росло недовольство.

Читая в газетах эти известия, Маргарет иногда вспоминала людей, которые ее обучали шпионскому ремеслу, людей, с которыми она работала: барона Мирбаха, майора Репеля, немецкого резидента в Мадриде майора Калле… Вспоминала свои донесения, сделанные ночью фотографии… Сейчас все это воспринималось как какое-то далекое прошлое. Казалось бы, здесь, в Дублине и Корке, она делала ту же самую работу – собирала сведения, передавала их дальше, вела разведку. Но разница была огромная. Разница была в мотивации, в смысле работы.

Во Франции, в начале своей шпионской карьеры, она работала в основном за деньги. И потом, немцы помогли ей вернуться в Париж, продолжить карьеру артистки. Шпионаж был условием, при котором могла продолжиться карьера танцовщицы Маты Хари. А в танцах она тогда видела весь смысл жизни.

Постепенно деньги отошли на второй план, ее увлекла сама работа, чувство своей значительности, участия в событиях большого масштаба. Читая в газетах о том, как немецкая армия успешно отразила долго готовившееся наступление союзников, она думала: «Ага, это ведь я их предупредила об этом наступлении!» Она и не заметила, как шпионаж стал частью ее жизни, страстью, такой же важной, как танцы.

Потом, после ареста, расстрела, чудесного спасения, а особенно после бегства в Испанию, этот мотив стал главным. Она пошла к германскому резиденту майору Калле, стала проситься на работу прежде всего потому, что хотела вновь чувствовать свою значительность. И она получила то, что хотела.

Но при этом Маргарет никогда не ощущала своего родства с Германией, не желала победы германского оружия. Она сражалась сама по себе, как какой-нибудь пиратский корабль, действующий в стороне от основной эскадры.

Совсем не то было здесь, в Ирландии. Здесь она тоже чувствовала свое значение как поставщика информации. Но эта информация была менее важна, чем та, что она добывала для немцев. Повстанцам, конечно, важно было знать, какие части планируется вывести из основной Ирландии в Ольстер, какие направить на юг, важно было знать о сроках планируемых облав и наступлений. Но, в общем, они могли обойтись без этих сведений. Они все равно бы вели свою борьбу. Так что не чувство своей значительности было теперь главным для Риты Мирбах. Зато здесь она остро ощущала свое родство, свою близость с людьми, таившимися в лесах и маленьких деревушках, с этими стойкими борцами за независимость.