Материнский инстинкт

Она снова поднесла трубку к уху и услышала голос:

– Алло? Алло? Что случилось?

Яна увидела замешательство на лице соседки и быстро протараторила:

– В доме напротив у человека черепно-мозговая травма, другой мужчина, возможно, отравлен, – она приостановилась и, набравшись смелости, выпалила на одном дыхании: – Там ещё два трупа, кажется. Полицию тоже вызовите.

Женщина громко охнула и застыла. Схватив ребёнка, она поволокла его в дом, механическим голосом повторяя слова Яны.

Яна медленно вернулась к дому сатанистки и опустилась на скамейку у забора. До приезда скорой помощи она просидела, не шевелясь, уставившись невидящим взглядом в лужу под ногами. Руки устало свесились, плечи поникли.

Когда около неё затормозила белая машина, Яна даже не пошевелилась, словно в отражении грязной лужи она нашла смысл жизни и ничто не могло оторвать её от созерцания.

Врач с опаской коснулся плеча Яны.

– Вы скорую вызывали?

Яна вздрогнула и, не говоря ни слова, пошла в дом. Бригада скорой помощи последовала за ней, врачи взволнованно переглядывались между собой. Яна завела их в кухню, подошла к открытому люку, ведущему в подвал, и потеряла сознание.

15 глава. Возвращение

Следующие два дня прошли сумбурно, словно в состоянии похмелья. Яну и её спутников отправили в больницу, в знакомое уже отделение травматологии. Яна рвалась из палаты, чтобы узнать о самочувствии друзей, но в первый день её навестил только полицейский. Мужчина подробно расспросил о днях, проведённых в доме Анастасии Павловны, и о пожаре, но на встречные вопросы отвечать отказался. Яна рассказала всё, что посчитала важным. Сон, ставший отправной точкой трагического путешествия, она не озвучила, побоявшись показаться сумасшедшей и вызвать недоверие полицейского.

Вечером Яна собиралась выпытать у медсестры или врача хоть что-нибудь о состояния друзей, но сама не заметила, как провалилась в глубокий сон, больше похожий на обморок. Утром она с трудом разлепила глаза и тут же ощутила очередной приступ головной боли. На стуле у кровати сидел знакомый полицейский. Яна смутно припоминала, что он представлялся, но имя она не запомнила. То ли Владимир, то ли Вадим.

Сержант сел ровно и стёр с лица любые проявления эмоций.

– Прочитайте, – он протянул несколько листов, исписанных размашистым округлым почерком. – С ваших слов записаны события, произошедшие в доме по адресу улица Дзержинского, двенадцать. Если согласны со всем вышеизложенным, подпишите и поставьте дату.

Яна аккуратно приподнялась и подложила тощую подушку под спину. Опустив листы на колени, она внимательно пробежалась по строчкам, слегка шевеля губами. Кивнув, поставила внизу свою подпись, но в глаза сержанту не посмотрела. Яна боялась поднять взгляд на полицейского – она ждала, когда прозвучат обвинения в убийстве. Пусть непредумышленном и оправданном самозащитой, но всё-таки убийстве.

Владимир (или Вадим) аккуратно застегнул папку и впервые позволил себе взглянуть на сидящую напротив женщину не как на «фигурирующее в громком деле лицо», а как на несчастную, едва не погибшую от рук сумасшедшей.

– В подвале нашли книги экстремистского содержания, альбомы с фотографиями мёртвых людей, даже сатанинскую Библию. Пока точно неизвестно количество жертв Бизюковой, но одиннадцать детских черепов – это неоспоримое доказательство вины.

Мужчина вздрогнул от жутких воспоминаний. Когда из подвала подняли скелеты и уложили на полу кухни, дыхание затаили все. На некоторых черепах даже роднички не заросли.

Горячая волна ярости окатила Яну изнутри, она даже не попыталась скрыть ненависть в голосе:

– Я рада, что эта тварь мертва.

Владимир удивлённо приподнял бровь.

– Вы не убили её, – нехотя признался он. – Живучая оказалась. Кстати, её подельница тоже жива.

Яна разочарованно выдохнула.

– Не убила? – эхом повторила она.

– Она в реанимации, но стабильна. Скорее всего, выживет, – пояснил полицейский. – Один ваш друг уже выписался, другой ещё здесь, но, насколько мне известно, уже к вечеру его отпустят.

– Мы можем уехать из Славянска?

Владимир попытался улыбнуться:

– Можете. Если возникнут вопросы, вас найдут по адресу и номеру телефона.

Мужчина резко встал и попятился к двери.

– Извините, – пробормотал он, выскальзывая за дверь.

Его душил стыд и за себя, и за всех полицейских города. В халатном расследовании послевоенных событий он не мог себя винить, но смерти мужа и сына Анастасии Павловны тоже вызывали много вопросов, которые полиция в свое время так и не задала, поверив на слово «несчастной вдове и матери».

Едва за сержантом закрылась дверь, как в палату ввалился Иннокентий. Его щеки раскраснелись от холода, дыхание сбилось.

– Яночка, как я рад, что вы в здравии!

Он аккуратно присел на край кровати и, не колеблясь, взял Яну за руку.

– Демьяна тоже сегодня выписывают. Нынче же покинем этот городок ужасов.

– С удовольствием, – Яна привстала и обняла Кешу за плечи. – Собирать ничего не нужно, всё в машине, я только мобильник свой не смогла найти.

Кеша почувствовал себя неловко в крепких объятиях и поспешил отстраниться.