Матушка-река

Если Леонтьев, то Константин,Другие уж больно мелки —Мелки цветные. Есть он один,Выдюживший в перестрелкеВека, связавшего Русь и Восток, —Поэт, священник, философ.Он знал, как плавает ВладивостокИ как дым на Балканах розов.А потом опять ужасная грустьО греках и о варягах.А потом опять эта нежная Русь

В православных корягах.

«Жизнь хороша, когда ни гроша…»

Памяти Леонида Шевченко

Жизнь хороша, когда ни грошаНи в бумажнике, ни за душою.Речь не о роскоши шалаша —О судьбе, ставшей большою,Когда ты, поймав в речушке ерша,Гордишься своей вершою,Как разбивший персидский флот Леонид—Пусть кровь не стекает с его ланит.

Стыд-то какой! Что нам делать с ним,Если мы во сне не летаем,Если то и делаем, что темнимИ прорехи счастья латаемНе детьми, а только стихом одним,Где мы жизнь свою обретаем,Где слова, слова и слова,От которых кружится голова.Так и живем – меж светом и тьмой,Меж светом небесным и тьмою квартирной.Никогда не хочется нам домой,

Потому что бес этот, слишком настырный,Заставляет дышать сумой и тюрьмой,Не то что ангел, тихий и смирный.Это уже другая тоска,И смерть не стекает с его виска.

«Большие сосны, сумрачные ели…»

Большие сосны, сумрачные ели —Веселый вот такой иконостасИ Лермонтов, погибший на дуэли,Опять глядит с улыбкою на нас.А мы живем расхристанно и просто,

То глазки строим миру, то темним.И женщины у нас такого роста,Что боязно и приближаться к ним.Арина Родионовна варилаВаренье и смиренный самогон.От Волги солнечной до сумрачного НилаОна бежала Пушкину вдогон.Веревочка пусть продолжает виться,А самогон такой деликатес,Что перед ним не мог остановитьсяНи злой Мартынов, ни пустой Дантес.