Мажор. Возврата быть не может

Королев стоял у принтера, когда они вошли. Он протянул Соколовскому распечатку:

– Контора оказалась мутная. Оказывается, ею уже занимались. Ты почитай, почитай.

Соколовский взял лист и присел на стул возле стола Родионовой. Жека пристроился сбоку, заглядывая в текст через его плечо.

– Борисова Аглая Михайловна, – читал Игорь, – семьдесят девять лет… договор заключен… скончалась… Та-ак, это, получается, через три месяца.

– Всего четыре мертвые старушки, включая нашу, – сказал Даня. – Все заключали договор с агентством «Дорогая моя Москва».

– И кому же принадлежит это сердобольное агентство? – спросила Вика.

– Господа Винокуров и Кислицын. Но на четырех умерших старушек – шесть вполне довольных клиентов. И это по-прежнему может быть совпадением. Старшей из четырех – девяносто шесть. И проверка ничего не дала, все смерти наступили в результате естественных причин.

– Ну, с чего начнем? – спросила Вика.

– С одного благообразного старичка, – предложил Соколовский.

Моисей Борисович Шерман был одним из немногих истинных знатоков старинного искусства иконописи. Существовали, конечно, целые школы, дающие миру экспертов, художников иконографики, но антиквар Шерман имел буквально энциклопедические познания в этой области. К нему редко обращались за советами и консультациями, потому что Моисей Борисович не любил заниматься ерундой. А серьезные работы были все известны, описаны и аккуратно лежали в хранилищах или выставлялись в музеях. Покупалось и продавалось нечто стоящее довольно редко.

Звонок застал антиквара за просмотром каталога. Шерман расположился в кресле в бархатном халате с большой лупой. Подняв голову и оторвавшись от созерцания великолепия старины, он проворчал нечто не очень лестное в адрес гостей, которые приходят без предупреждения, и нехотя поднялся.

– Здравствуйте, Моисей Борисович! – широко улыбнулся Соколовский. – Как здоровье?

– Не дождутся, Игоречек! – пожимая ему руку, ответил старик.

Заперев дверь на все замки и цепочку, Моисей Борисович пригласил гостя в комнату.

– Что-то угодно продать, купить, поискать? И да, приношу соболезнования по поводу батюшки. Раньше не имел возможности тебя видеть.

Снова водрузив свое старческое тело в кресло, он сложил сухие руки на колене и вопросительно стал смотреть на Соколовского.

– Спасибо, Моисей Борисович. – Игорь достал фотографию и протянул антиквару: – Поискать надо. Вот, посмотрите, тут на заднем плане иконы. Что можете про них сказать?

Шерман снова вооружился лупой и принялся рассматривать фотографию. Потом придвинул к себе настольную лампу. Игорь уселся в кресло напротив и стал терпеливо ждать.

– Мнэ-э… Любопытно, любопытно. Это, похоже, Прокопий Чирин, пятнадцатый век, надо же. А это, осмелюсь предположить, кто-то из жалованных иконописцев Оружейной палаты.

– Дорогие вещи? Я в иконах ничего не смыслю.

– Дорогие, Игорек. Очень дорогие. Если это подлинники, разумеется.

– Моисей Борисович, – Соколовский перешел на вкрадчивый тон и наклонился вперед, – вы знаете все – и черный рынок, и белый. Поспрашивайте. Никто эти иконы не продает?

– Ну что ты, Игоречек, – всплеснул руками старик. – Ну какой черный рынок? Я обычно стараюсь не связываться, я человек аккуратный.

– А коллекция монет Павлова? – спросил Соколовский с улыбкой. – Аккуратный вы мой человек?

Шерман хмыкнул и помрачнел, припоминая то, о чем ему говорил Соколовский-младший.

– А история с дуэльными пистолетами? А максимиллиановские доспехи? Давайте не будем врать за черный рынок, Моисей Борисович. Я же навел кое-какие справки перед тем, как сюда пришел, поверьте.

Шерман поднял лупу и посмотрел через нее на Соколовского. Потом он сокрушенно покрутил головой, поднялся и прошел к серванту.

– Игоречек, так ты где сейчас работаешь, дорогой? – спросил антиквар, наливая две рюмки коньяка.

– В полиции.

– Стало быть, не врали мне, – покачал Шерман седой головой. – Интересная у тебя получается карьера.

– Сам в шоке, – поддакнул Соколовский, поднялся из кресла и подошел к старику. – Ну, так как, Моисей Борисович? Поспрашиваете?

– Ну как я могу тебе отказать? Вот через мою доброту все мои беды и неприятности, – ответил антиквар и протянул Соколовскому рюмку.

– Спасибо. – Игорь отрицательно покачал головой. – Может, и я вам пригожусь. В рамках действующего законодательства, разумеется.

Игорь направился в сторону двери, а старый еврей принялся выливать в графин из рюмок коньяк.

Соколовский вошел в кабинет, когда там, кроме Родионовой, никого не было. Вика тут же положила на стол бумаги, которые разбирала, и строго потребовала:

– Объясни мне, что происходит, Игорь?

– А что происходит? – удивился Соколовский, вешая пальто. – Я съездил к знакомому антиквару, уточнил насчет икон.

– Девушка, которую убили на стоянке возле твоей гостиницы, работала помощницей Игнатьева! – резко бросила Вика. – А еще сразу после твоего выхода из СИЗО убили адвоката. Эта дурацкая шутка с гранатой. Теперь убийство помощницы Игнатьева. Думаешь, я не понимаю, что это все взаимосвязано? Что вокруг тебя происходит, Игорь?