Меч и ятаган

– Мне будет приятно учить ее, – сказал Сальваго, с удивлением понимая, что быстро встал на сторону Марии и говорит искренне. – Я был бы рад попробовать, разумеется только с вашего разрешения.

Лука нервно вертел в руках мастерок, пытаясь примириться с этой идеей. Он мог бы найти сотню причин запретить ей учиться, и одной из главных причин было то, что ему не нравилась сама мысль о том, что дочь научится делать что-то, чего он сам не умеет. Но ей как-то удалось переманить на свою сторону священника, а священник был его основным работодателем, к тому же Луке не хотелось выглядеть невежественным бараном. Возможно, это и неплохо для дочери – будет меньше времени проводить со своей распутной подружкой из пещеры.

– Что ж, дон Сальваго, пожалуйста, – произнес он, – если вам больше нечем заняться, то учите ее.

Они занимались в ризнице. Помещение было очень простым, свет проникал туда через два витражных окна. У одной стены был шкаф, в котором висели облачения Сальваго, а рядом в нише хранились священные масла. На другой стене висела единственная книжная полка, на которой стояли свеча, распятие, Библия и песочные часы. Под полкой разместился массивный, грубо вытесанный стол из пожелтевшего дуба, ставшего твердым как железо. За ним Сальваго писал проповеди и читал. Рядом с чернильницей лежали три гусиных пера. Стул в ризнице был только один, поэтому Сальваго позаимствовал у Луки два ненужных каменных блока, валявшихся без дела у основания будущей звонницы, и сделал из них второй стул.

На первый урок Мария явилась заранее. Она вошла в ризницу с новой книгой под мышкой, ведя на поводе козу. Коза тут же направилась к стопке чистого пергамента, лежавшего на краю стола.

– Я думал, ты шутишь насчет козы, – произнес Сальваго, – это вовсе не обязательно.

– У нас с вами уговор, святой отец, – покачала головой Мария. – Коза – ваша.

Улыбнувшись, он попросил девушку привязать козу у входа. Мария протянула ему книгу, он взял ее, но отложил в сторону.

– Слово Божье прежде слова человеческого, – назидательно сказал он. – И алфавит, прежде чем ты сможешь разобрать что одно, что другое.

Раньше Сальваго не доводилось учить кого-нибудь читать, и он не был уверен, как лучше приступить к занятиям. Он спросил совета у дона Андреа Аксиака, строгого директора крошечной грамматической школы в Мдине. Сальваго нервничал, говоря с человеком, которого судили вместе с предшественником Сальваго, отцом Иезуальдом, священником, которого казнили за ересь в день прибытия Сальваго на Мальту. Аксиак покаялся и был прощен, однако его все равно подозревали в радикальных идеях. Однако больше на всем острове не у кого было узнать ответ на интересовавший Сальваго вопрос. Когда Аксиак услышал, в чем состоит суть дела, то презрительно фыркнул:

– Лучший способ научить женщину читать, святой отец, – для начала просто отказаться от самой затеи! Она забудет первый урок еще до конца второго, да и к чему ей эти знания? Эразм и Вергилий не обретут приюта в уме девчонки. Комедии Плавта останутся без зрителей.

– На все воля Божья, – согласился с ним Сальваго. – Но у этого дитяти ум и дух живее, чем у большинства. Она тверда в своем намерении, и я попытаюсь. Если вы не против, я позаимствовал бы у вас на время грифельную доску и несколько кусочков мела.

– Что вы знаете о воле Божьей! – мрачно отмахнулся Аксиак. – Вам следует печься о ее душе, а не о ее уме! Я не стану тратить свое время и учить священника, как учить девчонку! – заявил он, но все же дал Сальваго доску и мел.

Сальваго не пал духом и ринулся в бой. Он поставил доску на стол и прислонил к стене. Для начала он начисто вытер доску влажной тряпицей и аккуратно вывел на доске букву «А», а потом протянул мел Марии. Трепеща от предвкушения, она вытерла руки о штаны и взяла мел с таким почтением, словно это была священная реликвия. Сначала у Марии чуть дрожала рука. Она посмотрела на его букву, а потом стала выводить рядом свою, стиснув зубы, пока мел скрипел по доске. Недовольная результатом, Мария стерла первую попытку пальцем и попробовала заново. Закончив целый ряд, она села и выдохнула. Буквы были не очень ровные, но это совершенно точно была «А».

– Для начала неплохо, – одобрительно кивнул Сальваго. – Если не будешь сжимать мел так, будто пытаешься придушить цыпленка, получится еще лучше!

Мария рассмеялась и немного успокоилась. Постепенно они разобрали весь алфавит, сначала прописные буквы, затем – строчные. После написания каждой буквы он просил Марию произносить ее вслух и потом повторять еще раз.

– Bellissimo! – посмотрев на ее букву «М», довольно кивнул он. – В твоих буквах есть изящество, как и в тебе.

– Спасибо, святой отец, – зарделась девушка.

– Браво! – захлопал в ладоши он после буквы «Я». – Уверен, что даже Данте не писал так красиво!

Мария понятия не имела, кто такой Данте, но решила, что это все-таки комплимент.