Меч Шаннара

С этими словами Паланс выхватил кинжал и стал без устали махать им в разные стороны, видимо, сражаясь с врагами, которые были плодом его больного воображения. И Балинор с горечью был вынужден признать, что психическое состояние его брата серьезно пошатнулось. Только теперь Балинор понял, что Стенмин намеренно не противился решению Паланса остаться наедине с братом. Если даже каким-то чудом Балинор и сумеет убить брата, это — по разумению Стенмина — будет ему на руку. В конце концов, он уничтожит обоих братьев — одного раньше, другого позже — и будет отныне сам решать судьбу Южных земель.

— Паланс, послушай меня, умоляю, — тихо попросил Балинор, совершенно подавленный переменами, произошедшими в брате и королевстве за время его отсутствия. — Мы когда-то были с тобой так близки. Мы были больше, чем братья по крови. Нас объединяли любовь, дружба, взаимопонимание. Мы доверяли друг другу. Не может быть, что ты все забыл. Послушай меня! Даже король должен уметь понимать свой народ — включая те случаи, когда его личные желания расходятся с мнением народа. Ты согласен со мной?

Паланс убежденно кивнул, в его глазах мелькнуло понимание. Было такое впечатление, что он пытался преодолеть затруднительный внутренний барьер, который возник помимо его воли и блокировал привычный ход мыслей. Балинор всеми силами пытался воспользоваться этим мимолетным прояснением и воздействовать на еще не совсем измененные пласты сознания.

— Пойми, Паланс! Стенмин использует тебя, это — страшный человек. Он способен изменить твою волю и разум. Ты должен понять, что я не враг тебе, не враг своему народу — ведь ты знаешь меня столько лет. Неужели я мог бы так измениться за короткое время? Я не отравлял нашего отца. Чудовищно даже думать об этом! Я не делал ничего плохого Шерл. Я только хотел помочь… Его речь была прервана. Огромная железная дверь с лязганьем отворилась, и в ту же минуту на пороге появилась зловещая фигура мистика Стенмина. Его злые глаза изучающе уставились на Балинора.

— Мне послышалось, что ты звал меня, мой король, — поспешно улыбнулся Стенмин. — Ты провел здесь столько времени, что я уже начал было волноваться, не случилось ли у вас что-нибудь…

Какой-то момент Паланс непонимающе смотрел на Стенмина, затем тряхнул головой и быстро пошел к выходу. Балинор был крайне раздосадован. Что-то прежнее, естественное промелькнуло в облике, глазах и поведении его брата, но вторжение Стенмина все испортило: момент был упущен. Сейчас же вошла стража, они мгновенно перетащили Балинора в дальний конец помещения и внесли эльфов.

На пороге Паланс обернулся и с победоносным видом произнес:

— Мои стражники заметили, что около городской стены ты разговаривал с неким капитаном Шилоном из бывшего Пограничного Легиона. Довожу до твоего сведения, Балинор, что он схвачен и брошен в тюрьму. Думаю, теперь он не причинит тебе беспокойства, тем более, что ты вряд ли когда-нибудь выйдешь отсюда.

У Балинора упало сердце. Если капитана Шилона схватили до того, как он успел связаться с Гинниссоном и Фэндвиком, будет чрезвычайно трудно заново сформировать Пограничный Легион, и некому будет от его имени обратиться к народу. Его друзья, несомненно, обнаружат его отсутствие и начнут искать его, но эту тщательно скрываемую часть дворца мало кто знает, и найдут его очень не скоро. Стражники принесли небольшую буханку хлеба и кувшин с водой, оставили один зажженный факел и вышли. Мрачно улыбающийся Стенмин предложил Палансу покинуть эту зловещую темницу. Но Паланс медлил. Снова в его глазах промелькнуло выражение печали, неуверенности и сомнения. Нетвердым шагом он направился вглубь помещения, где теперь был Балинор, и, подойдя к нему почти вплотную, не отрываясь смотрел ему в глаза, будто черпал силу в этом гордом, несломленном гиганте. Внезапно он поднял руку, положил ее на плечо Балинора и крепко сжал его. Наклонившись почти к самому его уху, Паланс прошептал:

— Я… должен знать. Мне хочется понять… И ты должен помочь мне в этом…

Балинор кивнул в ответ, положил свою большую ладонь на руку брата. И их руки сомкнулись, как прежде, затронув забытые сокровенные струны души. На какой-то миг им показалось, что любовь и дружба, связывающие их с детских лет, никогда не исчезали. Тотчас же Паланс выпрямился и пошел к выходу, где его ждал Стенмин с весьма недовольным выражением лица. Дверь с грохотом захлопнулась, лязгнули засовы, и трое узников вновь остались одни. Начался период нового ожидания, который не давал возможности надеяться на быстрые перемены к лучшему.

Тем временем из самой гущи деревьев в пустынном парке возле моста выскользнула отчетливая тень и стала бесшумно передвигаться по направлению к дворцу Бакханнаха. Быстрыми движениями перемещаясь между елями и дубами, тень приближалась к самому дворцу. Около огромных железных ворот, где ярко горели факелы и гордо стояла в карауле бдительная стража, тень внезапно слилась с густой зеленью, обвивавшей высокие дворцовые стены рядом с воротами, и перестала быть видимой.