Меч Шаннара

С каждой минутой их все больше и брльше охватывало состояние резкой сонливости. Образы реального мира уходили все дальше, оставляя лишь обрывочные следы в памяти. Иногда им казалось, что голова налита свинцом, перед глазами то и дело возникали видения, все звуки, чувства были приглушены, и подчас они как бы плыли по воздуху, напоминая сомнамбул. Время от времени наступали такие моменты, когда на них нисходило озарение, и они видели далекий реальный мир ясным и хорошо воспринимаемым. Они явственно ощущали на себе теплые лучи солнца, вдыхали свежий аромат зеленой травы, чувствовали на губах соленые морские брызги. Им становилось грустно, хотелось плакать… И тотчас вдали начинала звучать прелестная щемящая мелодия, напоминающая плач о неразделенной любви. При этом все трое испытывали чувство удивительного блаженства. Внезапно радостные, благостные ощущения сменялись мрачными картинами ужаса и смерти. Во всех лицах, которые являлись путешественниками из того, реального мира, сразу бросался в глаза их звериный оскал. Это были полулюди-полуживотные, бродившие по свету в поисках черной силы и совершавшие ужасные, чудовищные поступки. Глаза и рот этих существ были искажены от страха и ужаса, крылья надрывались в отчаянной попытке взлететь, и они временами изрыгали языки пламени. Потом эти чудовищные картины сменялись пронзительным ощущением близкой смерти. Звучали похоронные гимны, умершие или их тени вставали из гробов и жалобно протягивали к ним руки, зовя в свой унылый загробный мир. Мертвецы окружали их плотным строем. Панамон, Ши и Кельтцет задыхались, дрожь, точно при лихорадке, сотрясала каждый нерв, каждый мускул, а к горлу подступала отвратительная тошнота. Мертвецы пытались прижаться к ним, и при этом путешественники едва не лишались чувств. Ногти их впивались в ладони, сердца сжимались от невыразимого ужаса. Временами они впадали в полное оцепенение и не могли ни крикнуть, ни шевельнуться, ни вздохнуть. Смертельный холод, как коварная змея, проникал в их души. И в тот самый момент, когда сердца всех троих готовы были разорваться от страха, боли и отчаяния, вдруг… послышалась музыка. Она нарастала… Уже звучал целый оркестр. И путешественники услышали, как в басах разбушевавшегося оркестра, изломанная и до неузнаваемости искаженная, гибла мелодия надежд юности… Вот опять появился призрак смерти — тромбоны выводили заупокойную молитву. Она тотчас сменилась страстным порывом. В отчаянии все силы брошены против грозного призрака. Он исчез, но и сил осталось мало… Раздавались жалобные всхлипы скрипок, которые словно молили о пощаде. И вдруг сдержанно, твердо и непреклонно зазвучала в оркестре мелодия марша. Это идет человек… Борьба нарастает. Кажется, темные силы побеждают, но нет, марш звучит еще энергичней и неукротимей. Человек должен идти вперед — и он идет, несмотря ни на что.

Внезапно среди полного оцепенения и бессилия, среди одурманивающей сонливости и окутывающего мрака Ши почувствовал, как у него внутри что-то напряглось и больно кольнуло в бок. Неимоверным усилием подняв руку, он принялся искать источник боли, и рука его автоматически легла на маленький кожаный мешочек с камнями Эльфов. Словно какая-то волна подбросила Ши в воздухе. Мгновенно прошла сонливость, дурман отлетел в сторону, в размягшее обессиленное тело стали возвращаться жизненные силы. К своему величайшему ужасу юноша обнаружил, что лежит, распластанный на земле. Он проверил веревку, привязанную к поясу, — она была на месте. Ши с силой потянул ее к себе, выясняя тем самым, не потерялись ли Панамон и Кельтцет в окружавшем их сонном безумии. В ответ раздались приглушенные стоны. Ши еще раз со всей ясностью осознал, насколько были парализованы их воля, сознание и рассудок этой мертвой мглой… Тряхнув головой, он попытался подняться и окончательно сбросить с себя остатки оцепенения. И на сей раз их спасла магическая сила камней, хотя Ши не доставал их и не просил о помощи. На сей раз было достаточно одного прикосновения к мешочку с заветными камнями, одного мысленного обращения, как камни сами вернули ему волю и трезвый рассудок. Несколько минут Ши понадобилось, чтобы растолкать Панамона и Кельт-цета и возродить в них волю к жизни. Эти два сильных человека прилагали огромные усилия для того, чтобы побороть все еще одолевавшую их сонливость, чтобы сбросить дурман и то полубезумное состояние бессилия, беспомощности и отрешенности от внешнего мира, которое еще до сих пор присутствовало в них. Они с трудом поднялись на ноги, их шатало и бросало в разные стороны, но, повинуясь твердой воле Ши, они медленно пошли вслед за юношей.