Меч в терновом венце

Городок уездный, сытый, сонный,С тихою рекой, с монастырем,Почему же с горечью бездоннойЯ сегодня думаю о нем?Домики с крылечками, калитки.Девушки с парнями в картузах.Золотые облачные свитки,Голубые тени на снегах.Иль разбойный посвист ночи вьюжной,Голос ветра, шалый и лихой,И чуть слышно загудит поддужныйБубенец на улице глухой.Домики подслеповато щурятУзких окон желтые глаза,

И рыдает снеговая буря.И пылает белая гроза.Чье лицо к стеклу сейчас прижато,Кто глядит в оттаянный глазок?А сугробы, точно медвежата,Всё подкатываются под возок.Или летом чары белой ночи,Сонный садик, старое крыльцо,Милой покоряющие очиИ уже покорное лицо.Две зари сошлись на небе бледном,Тает, тает призрачная тень,И уж снова колоколом меднымПробужден новорожденный день.В зеркале реки завороженной

Монастырь старинный отражен…Почему же, городок мой сонный,Я воспоминаньем уязвлен?Потому что чудиша из сталиПоползли по улицам не зря,Потому что ветхие упалиСтены старого монастыря.И осталось только пепелище,И река из древнего руслаЗверем, поднятым из логовища,В Ладожское озеро ушла.Тихвинская Божья Матерьгорько Плачет на развалинах одна.Холодно. Безлюдно. Гаснет зорька.

И вокруг могильна тишина.

ЦАРЕУБИЙЦЫ

Мы теперь панихиды правим,С пышной щедростью ладан жжем,Рядом с образом лики ставим,На поминки Царя идем.Бережем мы к убийцам злобу,Чтобы собственный грех загас.Но заслали Царя в трущобуНе при всех ли, увы, при нас?Сколько было убийц? Двенадцать,Восемнадцать иль тридцать пять?Как же это могло так статься —Государя не отстоять?Только горсточка — этот ворог,

Как пыльцу бы, его смело.Верноподданными — сто сорокМиллионов себя звало.Много лжи в нашем плаче позднем,Лицемернейшей болтовни.Не за всех ли отраву возлилНекий яд, отравлявший дни?И один ли, одно ли имя —Жертва страшных нетопырей?Нет, давно мы ночами злыми Убивали своих Царей.И над всеми легло проклятье,Всем нам давит тревога грудь.Замыкаешь ли, дом Ипатьев,Некий давний кровавый путь?

БАЛЛАДА О ДАУРСКОМ БАРОНЕ