Мечи свою молнию даже в смерть

Майя действительно сходила по объявлениям в несколько мест, где ее вежливо брали под ручки, угощали кофе, сыпали традиционным «…и пиво-водка-полежим, да?» Но все это не радовало – только забавляло. Майя решила пойти надежным симороновским путем.

Посидев в Интернет-кафе, где со всех сторон неслись смачные маты азартных геймеров, она завела себе кучу разных почтовых ящиков на mail.ru, yandex.ru и даже на иезуитском pisem.net. Мифические организации, которым принадлежали эти ящики, срочно нуждались в толковой, умной и талантливой работнице. «Всемирное общество собирателей плодов фейхоа», «Панамериканский конгресс уличных шествий», «Фонд Гиперборейского возрождения» и «Мировая академия Энергетического Торсионного танца им. Альфонса Великозельского» зазвали ее в голубые дали, предлагая сумасшедшие оклады. Состояние, в котором Майя сочиняла письма самой себе, можно было назвать «состоянием аффекта», которое проявлялось в особо циничной форме, когда она обращалась в себе, любимой, расписывая в приторно-вежливых и цветистых выражениях то, как ее будут холить, нежить и любить на будущей работе, предоставляя трехчасовой обеденный перерыв с оплаченным солярием и фитнесс-клубом. Письма шли на личный адрес Майи, вкупе с огромным количеством невесть откуда взявшегося спама, и внешне все выглядело очень пристойно. Симоронский опыт «притягивания» работы пока не давал результата. Кроме пары откровенно «постельных» предложений, Майя ничего не получила. Но девушка верила – сработать должно. ТАК!

…Это случилось, когда она зашла в родной вуз, чтобы узнать список литературы для заочников – к первому семестру. Стоя перед стендом профсоюзного комитета, она несколько раз переступила каблуками и тут же наколола на его блестящую иглу какую-то бумажку. Та противно шуршала. Девушка сняла ее с каблука и, не удержавшись, прочла.

Это был кусок-оборвыш объявления. Часто на студенческий сервер приходили запросы о вакансиях, и сердобольный секретарь распечатывала их да вывешивала, ибо не верила в волшебную силу виртуального слова. В бумажке говорилось, что «гуманитарная международная организация ищет молодую, физически выносливую, отлично знающую английский сотрудницу для выполнения обязанностей секретаря-референта в зарубежной поездке».

Объявление оказалось недельной давности. Это обескураживало. Но Майя, щелкнув пальцами, все равно вытащила из сумочки мобильник.

– Нет, еще никого не приняли, девонька! – раскатился в аппарате сладким монпансье чей-то веселый голос. – А вы прямо сейчас могли бы приехать? Куда? Академгородок где, знаете? Значит, так… Доезжаете до… – он назвал остановку. – Там стоит огромное белое здание, Президиум. А напротив – серое такое, неприметное. Там управляют всеми делами Президиума. Так вот, через час у подъезда. Сможете?

* * *

Последний раз она была в Академгородке во время их похода по магазинам в купальном антураже. Сейчас же она ехала в своем сером костюме, только ажурную сетку чулок сняла в туалете института. Так она и не смогла привыкнуть к этой второй женской коже. Может, оттого, что ее ноги не нуждались в придании им изящной формы натяжением лайкры, а кожа – в искусственной гладкости и бархатистости.

Так и ехала – в сером своем костюмчике и на шпильках. Тридцатипятикилометровая дорога тянулась от последних рубежей собственно города до зеленых гребней Городка, где росли еще сосны, помнившие гидрографическую экспедицию профессора Василенко в июле сорок пятого – ее участники тогда намечали место расположения плотины. Эти сосны лезли в окна автобуса, пламенели смолистым, багровым цветом, качали мохнатыми головами. Люди входили и выходили; менялась сама обстановка. Схлынули севшие на Речном вокзале старухи с сумками и не очень трезвые мужики. Ближе к остановке «Звездная» автобус наполнили курсанты и люди в мятом камуфляже – за пятиэтажками Звездной доживала свой век одна из старейших зон. А потом в салоне осталась молодежь: задумчивые девушки, читавшие в автобусе Коэльо, Зеланда и Норбекова, да очкастые юноши, обсуждавшие возможность апгрейда третьего «пня» до состояния шахматного суперкомпьютера. Майя с любопытством смотрела в их лица, но вот автобус, некогда известный как «Восьмой экспресс» и служивший почти единственным пропуском для горожан в продуктовый рай Городка, высадил ее на остановке как раз между двух зданий – белого и упомянутого серого.

Девушка неуверенно подошла с серому зданию. Его желтые деревянные двери то и дело грохотали, хлопая, впуская и выпуская совершенно учрежденческого вида людей. И в этот момент она услышала:

– Девонька! Лапонька! Ходи сюда быстрее! Пока я добрый!

Она обернулась. Из раскрытой двери черной «Волги» ей кричал толстый мужик с лицом записного сатира – с черной беспорядочной бородой, окаймлявшей эти рыхлые щеки, и с живыми, шалыми глазами. Был мужик в белом мятом костюме, оранжевом галстуке в горошек, который съехал куда-то в сторону от выреза расстегнутого воротничка – в него толстая шея не вмещалась. Он одной рукой-клешней держался за дверцу, а второй махал Майе: давай, мол!