InFlama, Zlatookay

Мечтать не вредно

Часть 1

В один распрекрасный зимний денёк в главной башне Барад-Дура проходило очередное боевое совещание, устроенное для одного несчастного страдальца одним шебутным владыкой с садистскими замашками.

Саурон крепко присел на остренькие ушки своего единственного и невольного слушателя — вот уже второй час он с традиционным упоротым энтузиазмом рассказывал свои планы по порабощению мира. При этом майа крутился волчком и бегал вокруг большого стола, переставляя фигурки, изображающие войска, отмеряя что-то в картах, и активно сверкал огненными очами. Коварные протирания ладошек и злобненькие смешки к этому филиалу санатория для буйных майар также прилагались.

Да и ладно бы только рассказывал! Мучитель требовал от своей жертвы подробного конспекта его злодеяний, а потом ещё и дословного пересказа.

Келебримбор, который и был тем самым страдальцем, слушал эти разглагольствования вполуха. Потому что он слышал все это гонево слово в слово уже раз пятьдесят. Эльда невозмутимо плёл из прядки своих длинных тёмных волос косичку и неприкрыто пялился в окошко Чёрной башни. Там, за стеклом, в мрачной дали, Ородруин выплёвывал огненные слюнки и сегодня даже как-то по-уютному пыхтел клубами чёрного дымка. На нолдо вдруг набросилось поэтическое настроение:

«Пепелинки — мрачные снежинки, — сочинил эльф и вдруг вспомнил, — Точно! Новый год же на пороге!»

Дождавшись небольшой паузы в сауроновых стратегических бреднях… то есть, планах, Келебримбор, пока майа не очнулся, быстро впёр:

— Майрон, давай, может, отдохнём от этого величия твоего. Может на Нурнэн{?}[То ли большое озеро, то ли мелкое море в Мордоре] сгоняем, застыло уже, наверно. На коньках покатаемся… Если не умеешь, не беда, я тебя быстро научу.

Майа на это лишь улыбнулся ласково да презрительно и ответил:

— В Мандосе отдохнёшь! Не отвлекайся, сейчас самое важное — расчёт орочьих полков для фронтовой атаки и расстановка слонопотамов!

— Может, ёлку хоть нарядим? Новый год скоро… — снова перебил поток сауронового словоблудства Тьелпэ.

На такую наглость вспыльчивый Саурон уже конкретно разозлился:

— Ты чё, в мозг раненный? Какие ёлки? Какие санки?.. тьфу! То есть коньки?! У нас эпичная битва на носу! Битва, которая позволит мне наконец-то повертеть на болте этот охеревший Гондор! Битва, которая сделает меня властелином Средиземья! Смертельная, кровопролитная и страшная! — облик Саурона заполыхал пламенем, в глазах заплясали стриптиз барлоги, а губы расплылись в кровожадной злобной улыбке, даже хер встал.

— Да уж, жажда власти тебя так красит… — сказанул Келебримбор и про себя добавил: «Аж смотреть противно».

Саурон продолжил бурную тираду:

— Вот Гондор нагнём, потом Раздол ушатаем, потом Рохан отымеем, потом и остальных на хер натянем, и будет нам счастье, вот тогда и отдохнём!

— Ну да, конечно. Как будто я тебя, психболезного, не знаю. Когда ты тут всех в морию зароешь, ты ж на Валинор попрешь.

— Отличная идея! Запиши в мой план могущества, — совершенно серьёзно воскликнул просиявший майа. — А опись вооружения уже составил?

Келебримбор стукнул себя ладонью в морду, взметнув волной шёлк длинного синего рукава.

— Составил. Пойду в кузни передам.

— Вот и отличненько! Совет окончен, всем спасибо, все свободны!

Мордор уже накрыла глухая и безглазая ночь, когда Келебримбор пришел в покои Саурона с намерением ласками и поцелуями испросить себе (а по большей части самому шизнутому властелину-трудоголику) выходные в честь праздников.

Саурон, кто бы сомневался, сидел за столом и работал: писал распоряжения, перечитывал какие-то приказы, на одних ставил пометки и складывал в одну стопку, другие скатывал в комок или рвал, третьи подписывал, сворачивал в свитки и клеймил сургучовой печатью с приветливым зырком на эмблемке.

Келебримбор обошёл эпицентр бюрократического адища, встал за креслом Саурона, скользнул сильными руками по плечам, укрытым чёрным бархатом, перекинул светлые прядки с одной стороны шеи на другую и прошептал в майарское ухо, постаравшись уложить в свою фразу всю любовь да тепло:

— Хватит работать уже, трое суток без сна и перерыву впахиваешь! Пойдём, хоть я тебя приголублю и приласкаю, огонёчек мой любимый.

А затем попытался закрепить ораторские старания горячим поцелуем. Но майа раздраженно дёрнулся.

— Келебримбор. Ты не видишь? Я занят! — строго и повелительно отозвался Саурон, и мотнул золотой волной, возвращая причесон в прошлый вид, закрывающий его шею от навязчивых лобзаний. И притом не отвлекаясь от бумаг. Нолдо отвернулся и облокотился на кресло с другой стороны.

«Эх, а раньше прокатывало. Надо как-то освежить отношения».

— Майрон, я уезжаю к тёте. — Тьелпэ нахмурил гордые тёмные брови и постарался, чтобы его голос звучал категорично.

— Ага, на обратном пути шаурмы в Казад-Думе возьми, она там самая вкусная, — сказал Саурон, продолжая свои манипуляции. Перо под его рукой задорно и мерзко скрипело, так, что у Келебримбора сводило зубы.