Медальон Распутина

— Ну, это… извините… — неохотно пробормотал Лебедкин. — Вы свободны… но все-таки, пока это дело не закрыто, я вас прошу никуда не уезжать из города.

— Да я вроде никуда и не собираюсь! — Маринетти уже хотел выйти из кабинета, но Дуся остановила его.

Она положила на стол перед Валерием фотографии трех женщин, пострадавших по этому делу, и проговорила:

— Пожалуйста, посмотрите на этих женщин. Все они как-то приходили к вам на сеансы, и все они стали жертвами преступника. Ксения Синицына, к счастью, уцелела. Мы пытаемся понять, что все это значит? Может быть, вы нам что-то подскажете?

— Эту помню, это Катя… она долго ходила… — пробормотал Маринетти, это — Ксения — бухгалтер, не имел с ней дела, но видел пару раз… а вот эта…

— Самая первая Кристина Леденцова, я говорила с ее подругой, один раз та ее к вам приводила…

Маринетти внимательно осмотрел фотографии, и в его глазах что-то сверкнуло.

— Ну, о чем вы сейчас подумали? — оживилась Дуся, которая внимательно следила за лицом собеседника.

— Не знаю, имеет ли это какое-то значение… — неуверенно протянул Маринетти.

— Но вы все же скажите, а я уже сама посмотрю, важно это или не важно.

— Дело в том, что все эти женщины отчасти похожи на мою мать. Она была пепельной блондинкой, и такой же разрез глаз, и такой же овал лица… Правда, все они неуловимо похожи на нее. Да вот, вы сейчас сами посмотрите…

Валерий достал свой телефон, пробежал пальцами по экрану и показал Дусе:

— Вот она, посмотрите. Качество, конечно, плохое, но все же можно разглядеть.

Дуся взглянула на экран телефона.

Там был черно-белый снимок — молодая светловолосая женщина в летнем платье смотрит в объектив, улыбаясь, и к ней жмется маленький мальчик, лет пяти.

— Это я рядом с мамой, — смущенно пояснил Маринетти, хотя это и так было ясно.

«Красивая женщина», — подумала Дуся.

А потом она вгляделась в фотографию…

И тут Лебедкин заглянул через ее плечо и буквально перехватил Дусину реплику:

— Платье!

— Да, Валерий. — Дуся повернулась к собеседнику. — Это платье… оно случайно не желтое?

— Очень может быть. — Маринетти пожал плечами. — Честно говоря, я не помню.

— Но цветы на нем — точно ирисы! — Дуся выразительно переглянулась с Лебедкиным.

— Должно быть, — согласился Валерий, — хотя я в цветах не очень разбираюсь.

— А ваша мать, она…

— Она давно умерла, — закончил Маринетти фразу, которая повисла в воздухе. — Точнее, погибла. Это была трагическая история. Они ехали зимой на машине, вместе с моим младшим братом, и мама не справилась с управлением. Машину занесло, она врезалась в ограждение моста, пробила его и провалилась под лед.

— Какая трагедия! — охнула Дуся. — Оба погибли?

— Да… конечно. Мамино тело потом отыскали в машине, а брата только весной нашли, рыбак его тело обнаружил, в камышах оно запуталось…

— Вот как? — Дуся подписала пропуск, и Маринетти отправился восвояси.

А Дуся полезла в архивы.

Надо сказать, что ничего интересного она там не нашла, зато увидела фамилию следователя, который десять лет назад вел это дело. Фамилия его была очень симпатичная — Сомиков, и, по счастливой случайности, два года назад он перевелся в наш город и, больше того, оказался знакомым Коли Еропкина. Впрочем, последнему Дуся не удивилась — как уже говорилось, у Еропкина везде были друзья и приятели.

Еропкин, не ломаясь и не требуя мелких подарков, тут же свел Дусю с Сомиковым, он понимал, что дело срочное.

Сомиков оказался симпатичным невысоким толстячком, который, как всякий нормальный мужчина, тут же был сражен Дусиной внешностью и обаянием.

— Помню это дело, — сказал он, — мать с сыном ехали. Мать была за рулем. И на мосту вдруг машина вильнула, врезалась в парапет и сиганула в реку. И сразу лед пробила да и на дно ушла.

Мать сразу нашли в машине, она отстегнуться не успела, а сын, видно, в последний момент ремень отстегнул — его и выбросило в воду. Нашли его только весной, в мае. Ну, сами понимаете, в каком состоянии тело было — рыбами объеденное. Опознали по одежде, у него куртка кожаная была вся в заклепках, часы опять же.

— Кто опознавал, брат приезжал?

— Нет, брат только на похороны матери приехал. Опознавал сосед… кстати, вот вам бы с кем поговорить надо. Он обоих братьев с детства знал, в соседнем доме жил. Сам бывший мент, тогда уже на пенсии был, все точно, сказал, Виталькины это вещи. Если хотите, могу телефон его дать.

— Так, может, он уже… — Дуся немного помолчала, — все-таки десять лет прошло…

— Кто — Михаил Валерьяныч? Да ездил я туда прошлым летом, мать у меня там, видел Валерьяныча — он как огурчик! Все помнит! Так будете записывать?

— Буду. Только вы сами ему позвоните, меня представьте.

— Да нет вопросов! — Сомиков уже нажимал кнопки.

— Валерьяныч? Ты как там, живой еще?

— Живее всех живых, — откликнулся гулкий бас. — А ты просто так звонишь, поболтать, что ли?

— Нет, у меня дело. То есть не у меня, а у девушки вот.

— Да? А девушка красивая?

— Девушка — просто ах, нет у меня слов, чтобы ее описать! Но она — капитан полиции, так что хочет у тебя кое-что узнать.

Дуся поздоровалась и изложила свою просьбу.