Медальон Распутина

Василий Романович ловким движением запустил руку во внутренний карман пальто и извлек оттуда бумажник с документами. Найдя в бумажнике права, он прочитал:

— Херувимский Аркадий Викторович…

Затем он повернулся к своему начальнику и проговорил:

— Однако надо в полицию звонить.

— Может, не надо? — засомневался Чернявский, который очень не любил контакты с государственными органами.

— Надо, Виса, надо! Этот чокнутый тут дел натворит и сам над собой что-нибудь учинит, а кто отвечать будет? А потом, ты еще такой факт учти: к нам со всех сторон претензии, что мы не следим за сохранностью старинных надгробий…

— Ох, со всех сторон!

— Ну вот, а теперь мы все можем списать на этого психа. Мол, чего же вы хотите, у нас вандал полкладбища разнес!

Неистовый Виссарион вздохнул и достал телефон.

Получив вызов с кладбища, дежуривший по отделению Коля Еропкин тут же перезвонил капитану Лебедкину:

— Петя, нам сейчас звонили с Ефимьевского кладбища. Там какой-то хулиган погром учинил, с лопатой напал на директора, повредил старинные надгробья.

— А я-то при чем?

— Ты бы поехал, разобрался.

— Да ты что? С каких это пор меня на нарушения общественного порядка посылают? Это не мой профиль! Мы занимаемся исключительно тяжкими преступлениями!

— Ты обожди возмущаться. Ты сперва узнай, как зовут этого хулигана.

— Да какая мне разница, как его зовут! Хоть Юлий Цезарь, хоть Наполеон Бонапарт…

— Очень большая разница. У вас ведь по делу проходит некий гражданин Херувимский?

— Ну допустим…

— Аркадий Викторович?

— Так точно.

— Так вот, это как раз он там хулиганит.

— О как!

Лебедкин сообщил новости Дусе, и они отправились на Ефимьевское кладбище.

Там Виссарион Чернявский изложил им подробности инцидента. При каждом следующем пересказе эти подробности становились все более цветистыми и душераздирающими. Выяснилось, что Херувимский разнес своей лопатой не менее ста надгробий восемнадцатого и девятнадцатого века, а также разбил мини-трактор, использовавшийся для уборки кладбища, и личный автомобиль Чернявского.

Дуся выслушала этот рассказ с недоверием и прислушалась.

Издалека доносились истошные вопли.

Напарники пошли в направлении этих криков.

По ходу дела Дуся оглядывалась по сторонам, стараясь запомнить дорогу, чтобы не заблудиться среди старых могил.

К счастью, на пересечениях дорожек были установлены таблички с номерами.

Наконец напарники нашли Херувимского, который обнимал надгробную статую на могиле какой-то купчихи, всхлипывал и трясся от холода. Лопата валялась рядом.

Увидев людей, Херувимский вскочил и взял лопату на изготовку.

— Гражданин Херувимский! — заорал капитан Лебедкин. — Немедленно прекратите хулиганство и сдайтесь полиции! Что, в самом деле, вы себе позволяете? Думаете, у нас других дел нет, кроме как вас на кладбище ловить?

— Не подходи! — прорычал Херувимский. — Сгинь, нечистая сила! — И размашисто перекрестился лопатой.

— Подожди, Петя! — Мощным плечом Дуся отстранила напарника в сторону. — Аркадий Викторович, — укоризненно заговорила она, делая маленькие шаги к нему, — ну что вы так расстраиваетесь. Нет здесь никакого призрака, есть только я, Дуся. Вы меня узнаете?

Херувимский ответил утвердительно: не узнать Дусю было невозможно.

— Вы устали, наверное, замерзли, — ворковала Дуся, потихоньку приближаясь, — нужно в тепло зайти, чаю выпить, погреться…

— А призрак? — жалобно спросил Херувимский.

— А призрак тут останется, на холоде, мы его в дом не пустим…

Короче, на Дусины уговоры он бросил лопату, отпустил статую, надел пальто и послушно подошел к Дусе, продолжая всхлипывать и жалуясь на коварного Григория Распутина и каких-то попрыгучих чертей, несомненно составлявших ему компанию.

Потом он неожиданно сменил тему и стал выкрикивать ненатуральным голосом:

— Три карты! Три карты! Пиковая дама! Графиня Пузырева! Это все она, это ее рук дело! Ох и подлая старуха!

— Психиатрическую перевозку нужно срочно вызывать! — констатировал Лебедкин, принимая от Дуси Херувимского и запихивая его в полицейскую машину. — В «Скворечнике» ему самое место! Плачет по нему «Скворечник»!

«Скворечником» в нашем городе издавна называют психиатрическую больницу имени Скворцова-Степанова.

Тут Дуся заметила свет, выбивающийся из расположенного неподалеку склепа.

Она переглянулась с Лебедкиным и заглянула в этот склеп.

Внутри сидели два колоритных бомжа мужского пола и довольно привлекательная девушка, которая тут же показалась Дусе знакомой.

— А вы здесь что делаете? — строго осведомилась Дуся, у которой возникли смутные подозрения.

— Мы ничего такого! — тут же ответил один из бомжей, лысый, как колено.

— Мы тут ни при чем! — поддержал его второй, обросший густыми рыжими волосами.

— Так-таки и ни при чем? — повторила Дуся. — Ни к какому призраку Распутина отношения не имеете?

Тут девушка прыснула.

Дуся пригляделась к ней… Одета очень плохо — в старую засаленную куртку и трикотажные штаны с лампасами, однако на ногах вполне приличные ботинки. Сама чумазая, волосы растрепаны, но видно, что совсем недавно ими занимались — мыли хорошим шампунем, подстригали…

— Девушка, а вы вообще кто?