МЕДИАНН №1, 2019

— Экий ты серьезный. Я не собака, если тебе угодно, я крыса. — нечистый подвинулся ближе, чтобы опцион смог лучше разглядеть редкую сероватую шерсть на его лице. — Моя мать была на четверть демоном, она умела превращаться в снегокрысу. А я… Разве что холода люблю. Ты можешь и дальше строить из себя бравого пограничника, но все-таки советую быть поразговорчивее. В наших краях такая хренотень творится, что лучше лишний раз отвлечься. Не исключено, что мы с тобой и не доберемся до форта Ауш.

От этих слов опцион напрягся еще сильнее, рука под плащом сама собой легла на рукоять пистолета-пулемета.

— Х-ха! Да расслабься ты. Я шучу. Слухи о захвате Ауша до сих пор у всех на устах. Никто не посмеет на нас напасть: все знают, чья это лошадь. Только дурак сейчас захочет объявить войну моему лорду.

Свинцовая лошадь без устали пересекала сугробы, огибала упавшие теневые сосны, желтый свет глаз-прожекторов пугал гигантских мохнатых нетопырей.

— Ты слишком бледный для египтянина, — сказал нечистый после долгого молчания.

— Моя мать из римлян, — зачем-то ответил опцион. — Я полукровка.

— Как и многие-многие в сраной спирали! Я вижу, это твоя первая поездка за пределы сторожевой стены, верно? Можешь не врать, это заметно.

— Врать глупо. Покажи мне человека, который отправился бы сюда по своей воле! Даже ты бы не стал здесь жить, будь у тебя выбор.

— Это точно. Но знаешь, ко всему можно привыкнуть. Ты привык пить вино на ужин, я привык трахать грязных баб и жрать мороженную свинособачатину. Когда растает, так себе… Есть одна вещь, которая нас объединяет, офицер: мы оба родились в Великой спирали. И мы не выбирали, где именно родиться. Если бы я знал — каково оно жить там, за рубежами. может, и задумался бы над своею долюшкой. Пока твое начальство платит, меня все устраивает. Шлюхи, моховое пиво, хорошая одежда: мне для счастья большего и не надо.

— Ты очень болтлив, нечистый.

— Профессия обязывает. Сколько я вашего брата катал туда-сюда по Тоттенланде! Рожи кислые, хуже тухлых кишок. А так оно вроде и ничего, пока болтаешь — весело вроде. Иногда можно узнать чего о соседях. Вон, у тебя мама из римлян.

По спине Ида пробежал холодок: он понял, что сболтнул лишнего.

Опцион безучастно наблюдал за однообразным пейзажем. Снежная пустыня и редкий субарктический лес то и дело сменялись почти голой каменистой местностью; сани начинало трясти.

Вдалеке, неуверенно покачиваясь на ветру, шагала фигура. Человек: голый и тощий, длинный как тополь.

— Фьюить! — присвистнул проводник. — Какой хороший экземпляр! Давай-ка притормозим.

Нечистый достал из-под козел тяжелый арбалет с притороченной лебедкой. Он наклонил оружие и бешено завертел рукоятями взводного механизма. Затем снарядил арбалет тяжелым болтом, больше похожим на гарпун.

Опцион с недоверием покосился на проводника, крепче сжав рукоять автомата под плащом.

— Пошли наружу, пошли-пошли! Такой подарочек я упустить не могу! — Проводник прокричал что-то на своем языке, и свинцовая лошадь плавно притормозила.

Ид вышел из теплой кабины: снег хрустнул под сапогами, мороз защипал безбородое лицо.

— Эй, мяско, родненький! Стой! — крикнул проводник, целясь из арбалета.

Голый человек остановился и медленно повернулся, глянув на своих преследователей. Он вскрикнул и попытался бежать быстрее, но у него получалось скверно. Движения были медленными и неуклюжими.

Щелкнул спусковой механизм, гарпун пролетел сорок шагов, пронзив голое тело насквозь. Проводник дернул за лебедку, и одеревеневшая жертва рухнула в снег.

Нечистый, весело насвистывая, тянул лебедку, ловко перебирая руками; брыкаясь и кряхтя, в снегу барахтался голый человек. Ид догадался, что сейчас имеет неудовольствие наблюдать охоту на ожившего мертвеца. Раньше он никогда не видел умертвий, но много о них слышал, и эти слухи были далеки от правды.

— Пожа-а-а-а-алуйста! — молил мертвец. — Не сажайте мен-я-я-я-я-я в тепло-о-о, я начну-у-у-у-у гн-и-и-и-и-ить. — Голос его надсадно хрипел.

— Ничего, сильно не испортишься, — нечистый открыл задние двери возка, отбросил в сторону какой-то хлам и затолкал мертвеца внутрь. — Скоро уже приедем.

Легионер недоумевающим взглядом проводил нечистого, пожал плечами и залез за ним в кабину следом.

Свинцовая лошадь тронулась и понеслась неутомимой рысцой. Вскоре из-за холмов показался высокий частокол.

* * *

Форт Ауш хранил следы недавней битвы: в бревенчатых стенах застряли стрелы, виднелись дыры от пуль и подпалины. Должно быть, прежние ворота протаранили и снесли с петель. Новые хоть и висели криво, но зато были сделаны из металла.

Обитатели Хадеса не имели привычки убирать тела с поля битвы, лишь вешали иногда самых мясистых мертвецов на частокол, чтобы позже съесть. Но здесь было чисто: ни недвижимых фигур, замотанных в шкуры и грязное тряпье, ни пирующего воронья и песцов.