МЕДИАНН №2, 2019

— Этот голубой шар, — в рыжих лучах костра широкое лицо отца Васимара сделалось зловещим. — Артефакт, доставшийся мне от шоршеткалоков еще в те времена, когда Адриан сосал мамкину сиську. Говорят, это сердце могучего демона и мои братья, жрецы Неба, сумели заговорить его на поиск очень и очень могучих нечестивцев. Сейчас оно едва горит, а это значит, что мы далеко от цели. Твоя задача, босоногий, вести нас безопасным путем, но так, чтобы этот шар горел все ярче и ярче. Понял?

Слободан кивнул. Он не очень понимал, почему и сейчас его зовут босоногим: его ступни грели обмотки из кабаньей шкуры. Впрочем, обувью в Чизмеграде они не считались.

— Ты это повторяешь уже раз пятнадцатый, отец поднебный, я еще до того, как мы город покинули, тебя прекрасно понял.

— Старость не радость, — сказал отец Васимар, подкинув поленце в костер. — А ты слушай и мотай на ус.

Слободану уже порядком поднадоел это мощный старик. Он только и делал, что ворчал на каждом шагу. Еще немного, и архижрец начнет поучать Слободана, исходившего Гнилов лес вдоль и поперек, как правильно искать дорогу.

Отец Васимар развесил обереги вокруг лагеря. Несколько раз подходили болотные гончие — уродливые твари о двух безголовых телах, сросшихся шеями. Быстро и ловко, как пауки, они пробегали совсем близко, ощупывая острыми языками невидимую границу, которую преодолеть не могли.

На часах стояли по очереди. Хвала Небу, эта ночь случилась без приключений.

* * *

Завтракали вяленым мясом, прямо на ходу. Голубой шар в руке отца Васимара разгорался все ярче.

Пейзаж не радовал разнообразием: голые деревья и замерзшие топи, как и десятки верст назад.

— Она знает, что мы здесь, — пробасил отец Васимар. — Все эти бесы, болотные гончие и прочая тварь. Это ее глаза и уши. Если она и вправду выстроила дом на спине этого ползучего демона, мы еще долго будем играть в догонялки. Как бы с голоду не подохнуть…

— Лес способен прокормить человека даже зимой, если знать, где искать пишу, — Слободан задумчиво ковырнул сосновой иголкой промеж зубов, — главное — не замерзнуть.

Голубая сфера становилась все ярче и ярче. Слободан шел впереди, осторожно прощупывая снег длинным шестом. В следующий раз, когда дерево пронзило ослепительно-белую толщу, булькнуло и почернело. Незамерзающая топь.

— Все, дальше ходу нет. — Акробат налег на шест, и тот с легкостью погрузился в болотную черноту.

И в это самое мгновение, будто по команде, из-под трясины выстрелили черные щупальца. Длинные, тугие, крепкие канаты мяса и сухожилий. Каждое щупальце усеивали сотни присосок. Ни у кого из путников не было времени сообразить, что происходит.

Под ногами загудело, заклокотала топь, снег тут же смешался с вонючей жижей. Над чернеющими просторами показалась гигантская пучеглазая голова.

Когда все пятеро спохватились, грязные щупальца уже спеленали каждого по рукам и ногам.

— Это большой демон, да не тот! — ехидничал Вечек. — Ошибся твой шар, отец поднебный.

Архижрец не ответил. Он внимательно следил за тем, как обереги обжигают черные щупальца, как хватка чудища слабеет в этот момент. Он читал молитву, называя имена всех путников по очереди, не забывая и про себя. Их окружило невидимое поле, и оно мешало спруту утянуть их на дно. Но волшба эта отнимала силы у старика: сирень стоило отцу Васимару на секунду прерваться, как болотный демон утаскивал их все дальше.

— Не молись за меня, отец поднебный! — орал Вечек. — Всех на дно утянет, а мной подавится! Слышишь? Не молись, я тебе сказал, сморщенная собачья жопа!

Безумный стражник принялся с остервенением скручивать шнуры пороховых гранат, всех, что удалось утащить на себе. Щелкнуло огниво, загорелся шнур, в морозном воздухе завоняло селитрой.

— Не молись!

Испытывая жгучее чувство огорчения, клирик послушался. Невидимый щит пропал, и спрут потащил Вечека к себе. Стражник зажмурился, он прижимал к груди любимое ружье с почти материнской нежностью. Какое-то мгновение: черная пасть беззвучно раскрылась, щупальце забросило стражника в эту бездну. Нет больше Вечека!

Отец Васимар продолжал молиться. Казалось еще мгновение, еще какая-то жалкая секунда и все, спрут продолжит свой дьявольский пир.

ВЗРЫВ! Ошметки черной слизи полетели в разные стороны, зловонная жижа пошла рябью.

Когда отец Васимар открыл глаза, уродливая голова больше не возвышалась над поверхностью топи. Видел он широкую спину Мыреша и мельтешащего акробата, который как заправский гарпунер запускал свой шест в волнующуюся черноту. Затем он что-то крикнул, степняк подбежал ближе, и они оба с силой потянули на себя. Кряхтя и чертыхаясь, они вытянули на твердый берег капитана.

Обессиленный Дьекимович лег на спину, тяжело дыша. Небо миловало — не утонул!

* * *

Этой ночью ни одна тварь не приблизилась к лагерю близко. Мыреш и Слободан запалили костер настолько большой и горячий, что можно было просушить одежду и посидеть в одном лишь исподнем.

Капитану сделалось худо. Ему пожертвовали сухой спальный мешок и уложили на подстилку из елового лапника.