Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???]

Удерживаясь среди грозовых туч, Сюэ Сянь с холодным лицом взирал с высоты, как скопище иньских мертвецов падает, вопя и отчаянно сопротивляясь среди многочисленных бедствий, но тот даос Сунъюнь, кого он желал найти в действительности, укрылся, что крыса из сточной канавы, не побрезговав принять вид скелета с опадающим гнилым мясом.

Только в чём смысл прятаться вот так? Какая разница — умереть сейчас или умереть чуть позже?

От ярости нить в сломанных костях его спины непрестанно дрожала и из-за того, что тратились духовные силы, постепенно становилась всё неустойчивее. Пронизывающая от кожи до глубины костей боль для Сюэ Сяня была и вовсе не ощутима, прямо сейчас вся боль лишь обращалась гневом.

Всего только миг — и большинство иньских мертвецов опрокинулись посреди хаотичных молний и пламени и оказались разбиты вдребезги драконьим хвостом, среди землетрясения в долине скатываясь кувырком в бездну трещин.

В вой иньских трупов примешался хриплый крик.

Сюэ Сянь усмехнулся холодно, и драконий хвост без малейших колебаний скользнул по горному пику. На середине склона раздался подобный взрыву грохот, и следом вся скала оказалась разрублена посередине и вместе с бесчисленными обломками обрушилась прямо в долину, ударив аккурат в место, где звучал хриплый крик.

Вмиг расстелилось облако пыли — словно слой тумана с пыльным привкусом.

Огромное полотно иньских трупов вместе с тем голосом оказались придавлены упавшей скалой; даже если кто и не был разбит, подняться всё равно ни за что не сумел бы.

Вот так и закончилось? На этом он и излил ненависть?

Сюэ Сянь никогда не думал о том, чтобы задавать какие-либо вопросы этому даосу, на его взгляд, обменяться с таким человеком хоть словом уже было невыносимо грязно; какими бы ни были мотивы, у него не было ни малейшего интереса слушать, как не было ни малейшего интереса и расспрашивать. Даже позволить тому сказать словом больше, оставаться в живых мгновением дольше — уже излишне милосердно.

Однако от того, как легко и просто он отправил его бездну, у Сюэ Сяня зародилась тень невыразимого раздражения. Потратив больше полугода, таская за собой пару не способных ходить увечных ног, он скитался по стольким местам, а найденный наконец враг сгинул так тихо, от начала и до конца не прошло даже половины шичэня, только и всего-то.

Совсем как если бы ударить молотом по хлопку: гнев не только не утихнет, но и забурлит ещё яростнее прежнего.

Но в это самое время обломки костей по всей долине вдруг со свистом пришли в движение под яростный ветер. Только лишь мгновение — и они заново собрались в бесчисленные иньские трупы, а из громадных разной ширины трещин в земле снова показало головы несметное множество иньских мертвецов, что упали внутрь.

Расколотые громом и молнией, они не рассеивались, охваченные пламенем — не сгорали, раздробленные — могли собраться заново, павшие под землю — способны были вскарабкаться на поверхность.

Это были попросту воплощённые духи умерших, что всё ещё не рассеялись, но Сюэ Сянь был и зол, и хотел смеяться: потому что среди трескучего шума разбитых костей он смутно расслышал несколько намеренно затаённых звуков дыхания, только были они уже не в том месте, куда обрушилась скала.

Видя, что иньские трупы взобрались и поднялись вновь, ринулись прямо на него, Сюаньминь наконец обвил пальцами связку медных монет.

Тяжёлая иньская ци и ненависть от несправедливой смерти подавлялись, бродили сотню лет; точно клейкая паутина, среди непрестанных клокотания и рывков иньских трупов они опутывали всякое живое существо, и неважно, Сюаньминь то или Сюэ Сянь, ни один из них не мог разорвать эту липкую связь. Чем насыщеннее была янская ци живого существа, тем сильнее становилась и сила притяжения, поэтому то, как ци иньской ненависти обвивала истинных драконов, далеко превосходило тяготение к обычным людям.

Испокон веков инь и ян были взаимосвязаны, и никто не мог этого изменить.

Подобная глубокая обида десятков тысяч иньских мертвецов способна была сотрясти горы и реки, если бы она упала на тело обычного человека, то, совсем как настоящие лезвия, в единый миг оскоблила бы его до белых костей.

Сюэ Сянь и Сюаньминь пусть и подавляли её, однако никак не могли уравнять и погасить полностью, поэтому пока иньские трупы огромными волнами снова и снова «воскресали из мёртвых», кожа двоих постепенно покрылась мелкими кровоточащими ранами.

Совсем как если бы бесчисленные тонкие лезвия впивались и скребли по всему телу.

Чем дольше это тянулось, тем больше появлялось кровоточащих ран, а ци иньской ненависти, вместе с тем как иньские мертвецы оказывались раздроблены вновь и вновь, всё более и более густой; каждый раз, когда их сокрушали, ци обиды безумно возрастала; казалось, они увязли в замкнутом круге, откуда никогда больше не увидеть света.

Неважно, как много было исходящих кровью ран, Сюэ Сяня они не заботили, пусть даже тело его покрылось кровавым запахом целиком, ему всё равно было совершенно безразлично; это всё ещё не шло ни в какое сравнение с порой кары.