Медсестра

Следователь уехал. Медицинская экспертиза признала Грабова вменяемым, а суд вынес ему пожизненное заключение, не найдя никаких смягчающих обстоятельств. На суде Петр не раскаялся, а в своем последнем слове сказал, что нисколько не жалеет о содеянном и, повторись все, он бы поступил так же. Это нежелание покаяться да еще уверенность в собственной правоте и рассердили судей, которые единогласно вынерли свой жесткий вердикт: пожизненное.

Алена на суде не была. Получив развод, она продала материнский дом и уехала к тетке Глафире в Мытищи, под Москву. С Заонежьем ее ничто больше не связывало.

6

Сразу вспомнились те страшные дни, когда она сразу потеряла и мать, и Кузовлева, по которому на похоронах убивалась как по любимому мужу. И вот

второй, еще более страшный удар, точно судьба только и поджидала тот миг, когда Алена почувствовала себя наконец счастливой.

В первую секунду она в смерть Мишеля даже не поверила. Еще час назад ее муж был здоров, ни на что не жаловался, отчего же мог умереть? Она подняла его безжизненную руку, уронила, та упала как плеть. Она еще минуту ждала, что ее супруг вдруг откроет глаза, улыбнется и скажет: «Я пошутил». Убедившись, что Мишель бесповоротно мертв, Алена позвонила в полицию. Через полчаса приехал уставший инспектор с мешками под глазами в сопровождении двух экспертов. Последние молча обследовали спальню, сняли отпечатки пальцев. Инспектора по уголовным делам звали Луи Жардйне. Он допросил Алену, потом спустился на кухню к Колетт, заглянул к Виктору, которого давно и хорошо знал, после чего вернулся на виллу «Гранд этуаль».

— Я сожалею, но тело вашего мужа, мадам Лакомб, мне придется забрать, чтобы произвести вскрытие, поскольку у нас есть подозрение на убийство, — сухо доложил инспектор. — Я уже вызвал карету «скорой помощи».

— Убийство? — испугалась Алена. - Какое убийство?!

— Я говорю «подозрение на убийство», мадам! Большего, пока не будут готовы анализы и не произведено вскрытие, вам сам Эркюль Пуаро не скажет. Возможно, мне придется еще раз навестить вас и задать дополнительные вопросы.

— Но я ничего не знаю!

— Мадам, нам всегда кажется поначалу, что мы ничего не знаем, в то время как знаем все! — Жардине, позволив себе снисходительно улыбнуться приподнял. служебную каскетку и отдал поклон: — Моё почтение, мадам! Я позвоню!

Он уже открывал дверь, как вдруг Алена вскрикнула:

— Мсье, подождите, атанде! Я вспомнила! Утром на снежной дорожке перед крыльцом я увидела три пары следов!

— И что? — не понял инспектор.

— Как — что?! Утром к нашему крыльцу обычно подходят лишь два человека: Стефан-молочник, который приносит молоко и сливки, и повариха Колетт. И в то утро больше никто к дому не подходил, но я видела третью пару следов. Понимаете?! Третью пару следов! Значит, был кто-то третий!

Жардине кивнул, взглянул на окно, исчерканное полосками дождя. Оглянулась и Алена. Подбежала к окну, глянула вниз, на расплывшуюся от воды и грязи дорожку, ведущую к парадному крыльцу, на которой уже не было никаких следов.

— Весьма сожалею, мадам, что погода стерла столь важную для нас улику, — не без язвительной улыбки проговорил инспектор, снова поклонился и вышел.

«Кретин! — взвилась в ярости Алена. — Какой кретин!»

Она спустилась вниз, налила себе коньяка, хотела выпить залпом, но поперхнулась, долго кашляла, с трудом отдышалась, села за стол и расплакалась.

Появилась Колетт с надменно-постным лицом. Но на ее надутом лице проглядывало все же нескрываемое любопытство.

— Я пойду, мадам, ужин на кухне, — проговорила она. — Молоко у меня изъяли якобы на экспертизу! Это ужасно — все, что случилось! Завтра приходить?

— Да-да.

— Я приношу вам свои соболезнования! Крепитесь!

Стряпуха ушла, сгибаясь под тяжестью двух сумок.

Даже в такой трагический день она не растерялась, прибрав к рукам все, что плохо лежало.

В доме повисла звенящая тишина. Было слышно, как шуршит маятник старинных часов в новом кабинете убитого мужа. Алена вздрогнула, поднялась и, будучи не в силах выносить эти шорохи, бросилась к Виктору. Он был единственный, кому она могла довериться в этот страшный час.

Тот после ухода инспектора Жардине, сообщившего ему жуткую новость, пребывал в полной растерянности. Увидев Алену, он поднялся, сделал шаг ей навстречу, и она, не выдержав, бросилась ему на грудь, расплакалась. Виктор обнял ее, погладил по спине.

-Успокойтесь, Алин, возьмите себя в руки, — приговаривал он. — Да, это невероятно, я сам сижу как оглушенный!

— Но вы, надеюсь, не думаете, что это я убила Мишеля?! — воскликнула Алена.

— Что за чушь! О чем вы говорите, Алин?! Кто вообще способен такое придумать?! — искренне воскликнул он. — Я наблюдал ваши чудесные отношения, и у меня ни разу не возникло никаких подозрений, а уж в этом отношении я большой профессионал! Я потрясен другим: кто мог таить зло, посметь поднять руку на этого святого человека?! А действовал отнюдь не новичок. Чисто сработано!

В каком смысле? — не поняла она.