Медведь

Окружающие знали, что он уже в своих мыслях. Оно и понятно – кто бы еще смог за какие-то десять лет сколотить такое состояние!

Для посетителей слишком многое было поставлено на карту, поэтому они безропотно ждали аудиенции миллионщика, которого уважительно прозвали «Железный».

* * *

В кабинете Андрей Георгиевич уселся в кресло, обитое зеленой кожей, за широкий, изысканный, карельской карликовой березы стол, на котором не было ничего, кроме золотого письменного прибора и местной свежей газеты.

Секретарь начал тараторить о планах на день:

– Без четверти девять – господа с Урала, в девять – важная встреча с представителями Военного министерства.

* * *

Секретарь осекся, краем глаза уловив останавливающий жест руки Андрея Георгиевича.

Андрей Георгиевич не отрываясь смотрел на передовицу газеты «Тульские губернские ведомости»: «ТРАГЕДИЯ В КОСТЯНКАХ».

Секретарь был очень удивлен и сам впал в ступор, когда понял, что Железный хочет, но не может взять эту злополучную газету, чтобы прочитать.

Замешательство длилось не более полуминуты, когда скулы Андрея Георгиевича напряглись, и он отрывисто, четко и с тоном, не позволяющим отлагательств, произнес:

– Все встречи отменить! Срочно подготовить дормез на Воронеж! Хотя нет, давай на Москву!

Секретарь уточнил:

– Запрягать четверкой?

В ответ Железный кивнул.

Уже в дверях кабинета уходящий быстрым шагом секретарь услышал:

– И позови мне Артамонова.

* * *

Когда секретарь вышел, Железный трясущейся рукой взял газету и начал читать.

Дверь в кабинет без стука аккуратно приоткрылась, и через небольшую щелку в нее быстро протиснулся невысокий худощавый человек.

Андрей Георгиевич передал ему газету:

– Сергей Демьянович, мне нужны твои связи в полиции!

* * *

По прибытию в Москву Андрей Георгиевич был искренне удивлен, когда застал в особняке Лукерью Митрофановну

с детьми – живыми и здоровыми. Та бросилась к нему в объятья и горько расплакалась.

* * *

Вдова Тихомира Богдановича, постоянно сбиваясь и рыдая, рассказала:

– Ночью меня разбудили крики. Я прошу закрывать ставни на окне в моих покоях, поэтому ничего не могла понять. Тихомир Богданович пришел ко мне, и мы вместе разбудили детей. Муж повел нас в кабинет, и мы спустились в его погреб. Он зажег свечку, отодвинул стеллаж с бутылями, за которым был лаз. Муж повелел: «Это подземный ход прямо на берег реки. Идите туда семьдесят шагов. Упретесь в небольшую дверь. Выходите и ждите меня на берегу. Я пойду на двор и успокою народ. Сразу закрой за мной засов на люке погреба». Он расцеловал нас и поднялся наверх.

Лукерья Митрофановна разрыдалась еще пуще.

Андрей Георгиевич спросил ее:

– А дальше что?

Вдова продолжила:

– Я сделала все, как велел Тихомир Богданович. Только дверь подземного хода не открывалась, как мы ни старались. Тогда мы вернулись в погреб. Там был ужасный жар и запах дыма. Мы поняли, что в доме пожар. Нечем было дышать, и мы пошли через подземный ход, чтобы снова попробовать открыть дверь. Так мы делали несколько раз, но ничего не получалось. Скоро стало понятно, что пожар утих. Очень хотелось пить, но в погребе воды не было – одни наливки. Сначала мы боялись открывать люк из погреба, а потом пробовали, но у нас ничего не получилось. Видно, люк был завален снаружи. Мы потеряли счет времени. Пока твой сын не услышал плач Любавы. Храни его Бог!

* * *

Со своей стороны лакей и кухарка рассказали историю с кормилицами.

* * *

В голове Андрея Георгиевича начала проясняться истинная причина трагедии.

* * *

Он поднялся на второй этаж в свой кабинет и удостоверился, что в ящике письменного стола револьвера нет, но пачка с патронами на месте. Он укоризненно покачал головой:

– Только те, что в барабане.

* * *

При методичном осмотре покоев Тихомира, на столе среди разного хлама и бумаг Андрей Георгиевич нашел квитанцию фотомагазина «ДАГЕРОТИП», датированную 26 июня 1861 года.

«То, что мой сын – оболтус, может сослужить хорошую службу и дать подсказку» – подумал Андрей Георгиевич.

* * *

В фотомагазине совсем не удивились, что за фотокарточками пришли спустя девять месяцев – дело-то совсем новое! Пригласили Андрея Георгиевича присесть за столик для клиентов и принесли упаковку с надписью «Костянки».

Отказавшись от «чая или кофе», Андрей Георгиевич начал внимательно рассматривать фотокарточки, лежащие сверху фото пластин.

– Большинство изображений «смазано», что объясняется подвижностью людей при «длинной выдержке», но, в целом, качество достойное, – ответил на немой вопрос «Что это?» фото-мастер, одетый в черный фартук с надписью Daguerreotypy.

* * *

В доме Андрея Георгиевича уже поджидал Артамонов, который «пробежался по бывшим коллегам».

– В полиции помогут. Надо несколько дней, чтобы разобраться, – сказал Сергей Демьянович.

* * *

К мужчинам вышла Лукерья Митрофановна.

* * *

Андрей Георгиевич пригласил всех в диванную. Позвали и детей вдовы – Стояна и Любаву.

Андрей Георгиевич раскрыл упаковку с фотокарточками:

– Вот, дорогие мои, посмотрите на снимки, которые сделал мой сын, когда гостил у вас прошлым летом.