Медведь

– Простить можно и нужно. И мы прощаем сразу же, потому что научены прощать по заповеди Христа: «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас». А вот примириться… В вере может быть только одна истина. Примириться было бы хорошо. Но примириться нужно верно с истиной?

Тихомир задумался над словами.

* * *

Онуфрий помолчал, помолчал, да и спросил:

– Так что, останешься у нас в ските?

Тихомир не ожидал вопроса и растерялся.

Увидев это, Онуфрий добавил:

– Мы богослужение еще по рукописным книгам ведем. Там истинно все изложено – слова не подменены!

Глаза Тихомира загорелись, и он, замявшись, спросил:

– Ачто за книги?

Онуфрий, поняв, что попал в точку, начал заманивать дальше:

– Как есть. Книги первой славянской книжной школы! Была в болгарской столице Плиске Преславская книжная школа, в которой переписывались богослужебные книги «Евангелие», «Псалтирь», «Апостол». На старославянском языке они!

Тихомир сказал:

– Рукописные?

Онуфрий усмехнулся:

– Прочитать хочешь? Так не прочитаешь! Языка-то старославянского не знаешь!

Тихомир притих, а Онуфрий напирал:

– Останешься. Примешь истинную веру. Научу тебя читать. И сына твоего выучу. Поверь, мне видно: сын твой великим святым человеком может стать!

* * *

Тихомир заерзал на ступеньке. Он был в отчаянье, мысли крутились в его голове: «Что делать? Уйти за болота? Тактам Вторые или полиция – найдут. Добрался Хранитель и Третьяк до Старой Ладоги? Эх, был бы здесь сейчас Олег Ярославович! В ските спокойная и размеренная жизнь глубоко верующих людей, которые живут по своему укладу. Может, Марфа и права – остаться здесь? Перекреститься в старую веру. Все та же – православная. Хотя бы на первое время остаться, пока Первый не окрепнет. Атам будет видно. Онуфрий научит старославянскому… Но! Что здесь происходит? Зачем опоили Марфу и Картуза? Зачем хотели опоить меня? Почему такой интерес к Первому?»

Онуфрий решил поумерить натиск и как можно дружелюбнее сказал:

– Но книги книгами. Не в книгах вера, а в сердцах наших…

Тихомир посмотрел прямо в глаза Онуфрию, словно хотел отгадать его секрет.

Онуфрий спокойно выдержал его взгляд да сказал в ответ так, что Тихомир отвел глаза в сторону:

– Подумай, Тихомир, подумай. Силой верить не заставишь.

Эпизод 2

Христофор

31 мая 1862 года Валдай

Утреннее весеннее солнце набирало силу.

* * *

После завтрака рассыпчатой перловой кашей с медом и козьим молоком, Тихомир и Картуз стояли и смотрели, как Марфа, расстелив дерюгу на дворике у колодца, играла с Первым. Первый улыбался и даже пытался смеяться, когда Марфа в шутку щекотала его за шейку – возле «коловорота» родимого пятна.

К ним подошел Онуфрий и, здороваясь, перекрестился:

– Доброго здоровья!

– Доброго здоровья, – ответили мужчины, а Марфа проворно встала и, перекрестившись, поклонилась.

Онуфрий спросил:

– Хороша каша?

Тихомир и Картуз согласно закивали.

Онуфрий улыбнулся:

– Как есть! Перловая, из цельных зерен ячменя. Светлая и круглая, как жемчуг – «перл», по-нашему!

Тихомир удивленно переспросил:

– Перл?

Онуфрий все так же с улыбкой ответил:

– В Волге, где помельче, много речного жемчуга собирают. Думаю, и по сей день. Да и в других русских реках промыслы имеются: где жемчуг, а где и золото…

Картуз спешно перебил его:

– Тятя, а в Волге разве золото моют?

Онуфрий отрицательно помотал головой, немного постоял молча, словно раздумывая, а затем предложил:

– Так что, Тихомир, хочешь книги посмотреть? У нас и трактат Черноризца Храбра имеется – «О письменах». В нем трактуется о создании славянской письменности!

Тихомир восторженно ответил:

– Конечно!

Онуфрий махнул рукой:

– Тогда пошли к часовне.

Картуз забежал вперед:

– Я тоже же ж.

Онуфрий кивнул:

– Пошли.

* * *

Подойдя к часовне, Онуфрий остановился:

– Вам вовнутрь нельзя. Тут обождите.

У дверей часовни Онуфрий повозился с простым с виду засовом без замка и обернулся:

– Придержите дверь – на свету зайду. Нечего свечи зазря жечь.

Картуз взялся за ручку и распахнул дверь.

Онуфрий начал молиться и креститься с поклонами:

– Боже милостив…

Переступив порог, Онуфрий вновь положил три поклона и скрылся в полумраке.

Картуз распахнул дверь пошире, заглянул вовнутрь и пробормотал:

– Алтаря нет, поэтому же ж и часовня! А на стенах же ж и иконы имеются…

* * *

Выйдя из часовни, Онуфрий снова перекрестился с тремя поклонами, держа в левой руке что-то цилиндрическое, бережно завернутое в бархатку:

– Господи, помилуй меня, грешного…

Затворив засов, он развернулся к Тихомиру и Картузу и предложил:

– Пойдемте на завалинку у дровника. Там тень, а старая бумага света не любит.

Тут в разговор вмешался Картуз и заговорщически спросил:

– Тятя! А что это там же ж в часовенке за икона такая? Вроде как лик собачий?

Онуфрий очень серьезно посмотрел на Картуза и ответил: