Медведь и соловей (ЛП)

Следующий рассвет был бело — голубым. Петр приказал седлать лошадей с первыми лучами. Те, кто не ехал, привязывали снегоступы к ногам. Зимнее солнце холодно сияло. Большие облака вырывались из ноздрей лошадей, словно пар змея, и сосульки висели на их подбородках. Петр забрал у слуги поводья Бурана. Конь вытянул губу, тряхнул головой, звеня сосульками.

Коля присел в снегу и смотрел в глаза Сереже.

— Я хочу с тобой, отец, — просил мальчик. Его волосы упали на глаза. Он привел своего коричневого пони и надел на себя все, что мог. — Я уже большой.

— Ты еще не такой большой, — сказал Коля тревожно.

Ирина выбежала из дома.

— Идем, — она взяла мальчика за плечо. — Твой папа уезжает. Не мешай.

— Ты девочка, — сказал Сережа. — Что ты знаешь? Прошу, папа.

— Вернись в дом, — сказал Коля уже строже. — Уведи пони и слушай тетю.

Но Сережа не слушал. Он взвыл и убежал, распугав лошадей, за конюшню. Коля потер лицо.

— Он вернется, когда проголодается, — он забрался на спину лошади.

— Господь с тобой, братец, — сказала Ирина.

— И с тобой, сестра, — сказал Коля. Он сжал ее ладонь и отвернулся.

Холодная кожа скрипела, пока люди снаряжали конец, проверяли снегоступы. От пара их дыхания становилось все больше сосулек в их бородах. Алеша стоял на краю двора, на его лице был хмурый вид.

— Ты должен остаться, — сказал ему Петр. — Кто-то должен присмотреть за твоими сестрами.

— Я вам понадоблюсь, — сказал он.

Петр покачал головой.

— Я буду спать спокойнее, если ты будешь сторожить моих девочек. Вася буйная, Ирина хрупкая. Лешка, держи Васю дома. Ради ее блага. В деревне плохие настроения. Прошу, сын мой.

Алеша без слов качал головой. Он больше не спрашивал.

— Отец, — сказала Вася. — Отец, — она появилась у головы Бурана, напряженная, черные волосы выделялись у белого меха ее капюшона. — Вы не должны ехать. Не сейчас.

— Я должен, Васечка, — сказал утомленно Петр. Она уже молила ночью. — Это мои земли, мой народ. Попытайся понять.

— Я понимаю, — сказала она. — Но в лесу зло.

— Времена злые, — сказал Петр. — Но я их хозяин.

— В лесу мертвецы, и они ходят. Отец, лес опасен.

— Бред, Вася, — рявкнул Петр.

«Матерь божья. Если она скажет об этом в деревне…».

— Мертвые, — сказала Вася. — Отец, вам нельзя ехать.

Петр схватил ее за плечо так, что она вздрогнула. Вокруг его люди суетились и ждали.

— Ты уже взрослая для сказок, — прорычал он, пытаясь вразумить ее.

— Сказок! — сдавленно вскрикнула Вася. Буран вскинул голову. Петр крепче сжал поводья жеребца и успокоил коня. Вася оттолкнула руку отца. — Ты видел разбитое окно отца Константина, — сказала она. — Нельзя покидать деревню. Отец, прошу, прошу.

Мужчины не слышали всего, но уловили достаточно. Их лица были бледными за бородами. Они смотрели на дочь Петра. Многие поглядывали на его жену или детей, маленьких на фоне снега. Их не остановить, если глупая дочь продолжит.

— Ты не ребенок, Вася, чтобы бояться сказок, — рявкнул Петр. Он говорил спокойно и сухо, успокаивая людей. — Алеша, держи сестру в руках. Не бойся, дочка, — сказал он тише и мягче. — Мы победим, зима пройдет, как остальные. Мы с Колей вернемся к тебе. Будь мягче с Анной Ивановной.

— Но, отец…

Петр запрыгнул на спину Бурана. Рук Васи сжалась на уздечке коня. Другого сбили бы с ног и затоптали, но жеребец замер, повернув уши к девушке.

— Пусти, Вася, — сказала Алеша, подойдя к ней. Она не двигалась. Он обхватил ее ладонь на уздечке, шепнул ей в ухо. — Не сейчас. Люди сорвутся. Они боятся за дома, боятся демонов. Если отец послушается, скажут, что он поддается дочке.

Вася втянула воздух меж зубов, но отпустила Бурана.

— Лучше поверить мне, — пробормотала она.

Смелый жеребец побежал. Остальные последовали за Петром. Коля махнул брату и сестре, и они уехали в белый мир, оставив двоих в одиночестве во дворе.

* * *

Деревня казалась очень тихой, когда уехали всадники. Ледяное солнце светило на нее.

— Я тебе верю, Вася, — сказал Алеша.

— Ты вонзил кол своей рукой, конечно, ты мне веришь, — Вася расхаживала как волк в клетке. — Стоило все рассказать отцу.

— Но мы убили упыря, — сказал Алеша.

Вася беспомощно покачала головой. Она вспомнила предупреждение русалки и лешего.

— Это не конец, — сказала она. — Меня просили остерегаться мертвых.

— Кто?

Вася замерла и увидела, что лицо брата было холодным от тени подозрений. Ее отчаяние было таким сильным, что она рассмеялась.

— И ты, Лешка? — сказала она. — Меня предупреждали настоящие друзья, старые и мудрые. Ты веришь священнику? Я ведьма?

— Ты моя сестра, — сказал твердо Алеша. — И дочь нашей матери. Но тебе нельзя ходить в деревню, пока отец не вернется.

* * *

Дом притих к ночи, с темнотой пришел холод. Все сгрудились у печи, чтобы шить, вырезать или чинить в свете огня.

— Что это за звук? — вдруг сказала Вася.

Постепенно семья притихла.

Кто-то снаружи плакал.

Это напоминало поскуливание, едва слышное. Но сомнений не было, она слышала, как плачет женщина.

Вася и Алеша переглянулись. Вася привстала.

— Нет, — сказал Алеша. Он прошел к двери, открыл ее и выглянул в ночь. Он вернулся, качая головой. — Там ничего нет.