Медведь и соловей (ЛП)

Белая кобылица вышла из тьмы и нежно коснулась носом мертвой лошади. Вася ощутила шеей теплое дыхание кобылицы, но, когда она обернулась, там лишь мерцали звезды.

Отчаяние и усталость накрыли Васю черной волной, будто кровью жеребенка. Она держала окровавленную голову в руках и плакала.

* * *

Время шло, они давно должны были спать, когда Алеша вернулся на кухню. Он был серым, а его одежда была в крови.

— Одна из лошадей мертва, — тяжко сказал он. — Горло разорвано. Вася осталась в конюшнях. Ее не переубедить.

— Но она замерзнет. Умрет! — закричала Ирина.

Алеша слабо улыбнулся.

— Не Вася. С ней не поспоришь, Иринка.

Ирина сжала губы, отложила вещь, что чинила, и принялась подогревать глиняный горшок. Никто не знал, что там, пока она не добавила в горячее молоко кашу и не пошла к двери.

— Иринка, вернись! — крикнула Анна.

Ирина, насколько знал Алеша, никогда не перечила матери. Но в этот раз девушка без слов пропала за порогом. Алеша выругался и пошел за ней. Отец был прав. Сестер нельзя было оставлять одних.

Было очень холодно, во дворе пахло кровью. Жеребенок лежал там, где пал. Труп замерзнет за ночь, и мужчины разделают его. Конюшня казалась пустой, когда вошли Алеша и Ирина.

— Вася, — позвал Алеша и ощутил страх. А если…?

— Здесь, Лешка, — сказала Вася. Она вышла из стойла мыши, тихая, как кошка. Ирина вскрикнула и чуть не выронила горшок.

— Ты в порядке, Васечка? — с дрожью выдавил она.

Они не видели лицо Васи, только светлое пятно под темными волосами.

— Нормально, пташка, — хрипло ответила она.

— Лешка сказал, ты остаешься в конюшне на ночь, — сказала Ирина.

— Да, — сказала Вася, собравшись. — Я должна… вазила боится, — ее руки были черными от крови.

— Если ты должна, — сказала Ирина тихо, словно любимой безумице, — я принесла кашу, — она неловко передала горшок сестре. Вася взяла его. Вес и тепло успокаивали. — Но лучше приходи и поешь у огня, — сказала Ирина. — Люди будут говорить, если ты тут останешься.

Вася покачала головой.

— Это не важно.

Ирина надула губы.

— Идем, — сказала она. — Так лучше.

Алеша смотрел с потрясением, как Вася дает отвести себя к дому, к печи, где ее накормили.

— Иди спать, Иринка, — сказала Вася. Ее лицо стало румянее. — Спи на печи, мы с Алешей посторожим, — священник ушел, Анна уже храпела в своей комнате. Ирина была сонной, так что не перечила.

Когда Ирина уснула, Вася и Алеша переглянулись. Вася была белой как соль с кругами под глазами. Ее платье было в крови лошади. Но еда и огонь помогли ей.

— Что теперь? — тихо сказал Алеша.

— Мы должны сторожить, — сказала Вася. — И нужно проверить кладбище на рассвете, сделать то же, что и тогда. Боже, смилостивься.

* * *

Константин пошел в церковь на рассвете. Он пересек двор, словно его преследовал ангел смерти, запер дверь и рухнул перед иконостасом. Когда солнце взошло и озарило пол серым светом, он не реагировал. Он молился о прощении. Он молился, чтобы голос вернулся и стер его сомнения. Но весь долгий день стояла тишина.

Только в сумерках, когда тени на полу церкви было больше, чем света, пришел голос.

— Так далеко пал, бедный мой? — сказал он. — Дважды демонессы приходили за тобой, Константин Никонович. Они разбили окно, стучали в дверь.

— Да, — простонал Константин. Он во сне и наяву теперь видел лицо демонессы, ощущал зубы на горле. — Они знают, что я пал, и они преследуют меня. Сжальтесь. Спасите, молю. Простите. Снимите с меня этот грех, — Константин сжал кулаки, он прижался лицом к полу.

— Очень хорошо, — сказал голос мягко. — Такой пустяк. Я милосерден. Я тебя спасу. Не плачь.

Константин прижал ладони к мокрому лицу.

— Но, — сказал голос, — я возьму кое-что взамен.

Константин поднял голову.

— Что угодно, — сказал он. — Я ваш скромный слуга.

— Девчонка, — сказал голос. — Ведьма. Это ее вина. Все знают. Они шепчутся. Они видят, как ты наблюдаешь за ней. Они говорят, что она искушает тебя.

Константин молчал. Ее вина. Ее вина.

— Я так хочу, — сказал голос, — чтобы она покинула мир. Лучше раньше. Она привела зло в этот дом, от него нет лекарства, пока она в нем.

— Она уедет на юг с санями, — сказал Константин. — Уедет до середины зимы. Петр Владимирович так сказал.

— Раньше, — сказал голос. — Нужно раньше. Это место ждут огни и страдания. Но отошли ее, и ты спасешь себя, Константин Никонович. И ты спасешь их всех.

Константин замешкался. Тьма, казалось, тихо выдохнула.

— Будет так, как вы скажете, — прошептал Константин. — Клянусь.

Голос пропал. Константин остался пустым и холодным в одиночестве на полу церкви.

* * *

Константин тем днем пошел к Анне Ивановне. Она была в кровати, ее дочь носила ей бульон.

— Вы должны отослать Васю, — сказал Константин. Он был потным, руки дрожали. — Петр Владимирович слишком мягок, она его сбивает. Но нам будет лучше, если она уедет. Демоны пришли из-за нее. Видели, как она убежала в ночь? Она их вызвала, она не боится. Может, следующей умрет ваша дочь Ирина. Демоны явно хотят не только лошадей.

— Ирина? — прошептала Анна. — Думаете, Ирина в опасности? — она задрожала от любви и страха.

— Я это знаю, — сказал Константин.