Мэйделе

И задыхающийся от волнения голос Гиты клялся «горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит коммунистическая партия, всегда выполнять законы пионеров Советского Союза»,54 а потом Ривка повязала на шее сестры красный галстук – символ той страны, в которой теперь жила девочка. И снова Гита чувствовала себя частью чего-то большого, просто огромного, важной частью. Нужной.

Отлично понимавшая, что означал этот галстук для дочки, Мама устроила праздник, на который собрались и соседи, поздравляя девочку, лицо которой было цвета галстука, с этим важным шагом. Для Гиты это было важно – доверие товарищей. Каждый день девочка училась тому, что она совершенно точно не одна. Уходило в прошлое одиночество, все реже приходила в снах камера… Все чаще снились абсолютно волшебные, в которых была радость, только радость и больше ничего, сны.

– Расцвела девочка, – прокомментировал Изя, полюбивший эту милую девочку. – Перестала бояться…

– Закрой рот с другой стороны и иди суды, – попросила Циля, поинтересовавшись затем: – Ты себе сделал мнение, как праздновать день рождения Гиты будем?

– Понятно, что вместе с Ривкой, – покивал Изя, пустившись в обсуждение деталей с любимой женой.

А ведь впереди еще были праздники, их тоже надо было праздновать, чтобы детям было комфортно. Родители думали о том, чтобы детям было тепло и хорошо дома, всем их детям, не разделяя их на биологических и нет. Именно это Гиту поражало больше всего, именно этого она никогда в жизни ранее не видела, даже в синагоге. У девочки теперь была настоящая семья, поэтому и радовалась обязательно солнечному будущему а идише мэйделе.55

Часть 7

Нежный голосок Гиты выводил: «А идише маме, ис гибт нит бэсер ин дер вэльт…»,56 а Циля смотрела на младшую из своих детей, глядевшую на нее сейчас с такой любовью, буквально заставляющую плакать от того, как девочка относилась к ней, к своей Маме. Гита даже писала это слово с большой буквы, поразив учителя объяснением, почему так правильно. И ей позволили, не считая это ошибкой, при этом люди смотрели на Цилю с большим уважением – так воспитать детей…

В школе все было прекрасно, по мнению уже еврейской девочки, совершенно забывшей, что когда-то она была ненужной и нелюбимой. У нее были Мама, Папа, Ривка и Йося, и Гита хотела, чтобы так было всегда. Мама была права, отправив их троих в русскую школу, потому что не прошло и пяти лет – еврейские школы начали закрывать, принудительно переводя город на русский язык, точнее, его одесскую вариацию. Но спустя год Гита уже довольно хорошо владела русским, работая над собой. Девочка видела, как радовалась Мама за них, стоило только получить хорошую отметку, и старалась никогда не огорчать Цилю. Свою Маму.

Глядя на Гиту, менялась и Ривка, потому что такое отношение и такие эмоции не могут оставить никого безразличным. А Изя только улыбался, радуясь за детей. Пропадавший на работе доктор, конечно же, очень осторожно привел младшую в больницу еще в самом начале – состояние нужно было зафиксировать для НКВД, но Гита уже полностью доверяла Папе, поэтому даже и не запомнила деталей осмотра.

– Ривка, мы на речку пойдем? – поинтересовалась доделавшая уроки Гита.

– А как ты себя имеешь57? – поинтересовалась сестра, озабоченная бледностью своей младшей. – А так я не против.

– Ой, да… – хотела уже отшутиться девочка, но потом просто прильнула к Ривке, тихо сказав на идиш: – Все хорошо, сестренка, честно-честно.

– Ох, сокровище мое, – обняла та Гиту, погладив по голове, что ее сестре очень нравилось. И Ривка, и Циля быстро заметили, что младшая не просто нуждается в ласке, но и ценит ее. – Пойдем…

– Ты слышала, что за геволт58 у Рабиновича был? – поинтересовалась младшая, пока они шли к морю.

– Ой, у него вечно какой-нибудь геволт,59

– отмахнулась Ривка, которую эта тема совершенно не интересовала. – Он наверняка и гефилте фиш60 делает, как геволте,61 – и девочки рассмеялись.

Плавать Гите очень нравилось, так же, как и ходить под парусом. Йосин друг Миша выходил на лодочке в спокойную погоду, и, конечно же, они не забывали девочек, потому что без Ривки Гита была не согласна, а сама Ривка нравилась Мише, который вот таким способом мог с ней встречаться, не привлекая внимания, хотя девочка, конечно же, все понимала.

Самым тяжелым для Гиты поначалу был противогаз. В школе учили, что противогаз должен быть всегда под рукой, в городе даже проводились «репетиции отражения воздушно-химического налета империалистической банды», когда нужно было бежать в убежище и надевать противогаз, иногда даже уроки проводились в противогазе, что было очень трудно – Гита задыхалась и пару раз даже падала в обморок, пока Ривка не рассказала, что фильтр можно свинтить и тогда дышаться будет легче, правда, если поймают, будет очень грустно.