Механический бог

– Все неформальные отношения держатся на коллективном самоутверждении. Если Вашим умам, – наставник обвел нас взглядом, – нравится эта теория – это очередная опора ума, которая вылезает на поверхность, чтобы возвеличиться в своей жизнестойкости, которую эта теория оправдывает. А если теория подвергает угрозе какие-то важные опоры ума, ум всеми силами начинает защищаться, включая непонимание и неодобрение, – наставник покосился на Анну, – вплоть до раздражения и злости. И это – совершенно нормальный, естественный процесс! Любое мировоззрение, в этом смысле – дворец лжи, состоящий из иллюзорных опор ума.

– Я однажды с одним ортодоксальным материалистом поспорил, так он ведь меня чуть не убил… – пожаловался Давид.

– Убеждать фанатичного материалиста, например, в том, что существует жизнь после смерти тела – равносильно угрозе расправы с его личностью, которая во многом базируется как раз на его материалистичном мировоззрении, – пояснил наставник. – Уму нравится все, что позволяет ему сохранять свои опоры. Ум жаждет согласия и одобрения, чтобы сохранить свои иллюзии. Хотите порадовать человека? Соглашайтесь с ним! Соглашайтесь так, чтобы он почувствовал, что вы действительно согласны – и вы станете его лучшим другом!

– Наше занятие с вами – очередное укрепление иллюзий, – заметил Макс.

– И это – совершенно нормальный и естественный процесс, – подтвердил наставник.

– А почему самолюбие становится болезненным? – спросил я.

– Когда тебя хвалят, и говорят, какой ты молодец, ты чувствуешь себя одобренным со всеми своими иллюзиями. Так – ты укрепляешь свою самооценку. Если затем тебя поругать, твоя самооценка начнет снижаться, а идеи о себе хорошем подвергнутся угрозе. Таким образом, когда ты отождествляешь себя с чем-то приятным, ты автоматически привязываешь себя к противоположности этого переживания. Когда ты покупаешься на высокую оценку своих качеств в глазах других людей, ты раскачиваешь маятник гордыни и унижения, усиливаешь заряд очередной пары психических противоположностей, и таким образом укрепляешь болезненность собственного самолюбия.

– Значит, это и есть двойственность мира?

– В общем, да, – ответил Вальтер, – если при этом учитывать, что мир, о котором ты говоришь – проекция твоего ума. Это и есть – сансарная двойственность ума, где приятные и болезненные переживания прилагаются парой, как две стороны одной монеты.

– А почему мы покупаемся на похвалу? – спросил Давид.

– Глупый, – сказал Макс, – потому что похвала тешит самолюбие.

– Тешить свое самолюбие, называя других глупцами – грубо, – заметил Вальтер. После этого цикла занятий, Макс, я надеюсь, ты научишься самоутверждаться по мастерски изящно.

– Теперь понятно, почему самых крутых наставников называют мастерами, – понял Макс. – а мы, стало быть – подмастерья.

– А вопрос, кстати, вовсе – неглупый, – наставник видимо решил потешить самолюбие Давида. – Мы покупаемся на похвалу от банального незнания самих себя. Когда кто-то сообщает нам о высоком качестве наших способностей, мы радуемся так, будто никогда раньше и не подозревали о том, какие мы хорошие и светлые создания. И чем важней для нас мнение этого человека, тем сильней оно влияет на наше самолюбие. А когда авторитет критикует нас… колебание голосовых связок, вылетевшее словом из его гортани, вонзается в тело словно игла, причиняющая реальную боль. Откуда, спрашивается, такая чувствительность к звукам? Почему, например, лай собаки, или кудахтанье курицы мы воспринимаем нейтрально?

– Потому что не возникает интерпретации этих звуков, как чего-то важного и значимого, – ответил я.

– Да, лай собаки не влияет на наши идеи о себе. Хотя, кого-то ведь может и это раздражать. Дескать, как посмела эта ничтожная шавка лаять в моем присутствии… Ведь у меня же есть уродливая идея о себе, как о статном индюке, которого шавки и моськи боятся и уважают.

– Так и знала, – прошептала Хлоя.

– Мы сами своим умом интерпретируем вибрацию воздуха, выраженную в звуке, как нечто конкретное и важное. А важность мы придаем тому, с чем отождествляемся. И когда авторитетный человек высказывает свое авторитетное мнение о наших качествах, он задевает нас за живое. А «живым» в данном случае является очередная пара психических противоположностей, которую мы старательно упрятали в свое подсознание, чтобы уберечь себя от ее влияния.

В этот момент мне представилось невинное дитя, надолго запертое в темной кладовке, где от одиночества оно успело одичать, сойти с ума и стать страшным монстром.

– В кладовой бессознательного – хаос вытесненных переживаний, – продолжил Вальтер, словно дополняя мою мысль. – Мы не знаем себя и поэтому придаем огромное значение любой информации о себе из внешних источников, особенно, когда эти источники для нас авторитетны. Вот и получается, что когда близкий человек вдруг перестает нас любить, он при этом как бы говорит, что мы для него плохо пахнем – ему не нравится наше отражение в зеркале его сознания.

– Но ведь это его проекции! – возмутилась Анна.