Механический бог

Затем Рафаил поведал мне какую-то невероятную теорию о начале и конце творения, о том, что далекое будущее – это далекое прошлое. Они перетекают одно в другое. А «кино», которое смотрит душа, крутится по кругу (с краткими перерывами на «рекламу»), и длится оно примерно двести одиннадцать триллионов лет. Что Рафаил подразумевал под рекламой, я так и не понял – речь шла о неком «позиционировании освобождения». Начала, по его словам, у творения не было, но был вневременной момент «запуска» мира – что-то вроде инсталляции. Рафаил серьезно предупредил, что вся эта теория – непроверенная, как будто все остальные его теории являются доказанной истиной… Где-то в середине повествования я даже вспомнил фразу Вальтера о нем: «мужик мощный, но малость двинутый».

Вопросов о выборе у меня больше не было, и он начал третий – последний расклад Таро «на судьбу». На первой карте оказалась смерть, на второй – серая башня, на третьей – Фемида – богиня справедливости. Рафаил немного замешкался, и как мне показалось, изменился в лице.

– А вот и ответ, – сказал он серьезно. – То, к чему тебя приведет жизнь. Все арканы старшие. Интересная у тебя судьба малыш, – сообщил он, как мне показалось с оттенком печали в глазах.

– Мне тоже интересно, не поделитесь? А то интригуете… – произнес я чуть обиженно. Карты были невеселые и мое сумрачное настроение испортилось еще сильней.

Рафаил усмехнулся и, глядя на расклад, помотал головой. Мне было непонятно – то ли так звучало его «нет», то ли он увидел в этом раскладе что-то еще.

«Между гениями, пророками и сумасшедшими пролегает слишком тонкая и от того незаметная граница, – почему-то подумалось мне».

– Знаешь, – заговорил Рафаил загадочно, – есть такое слово «справедливость»… Это своего рода негласный закон, согласно которому каждый должен получить по заслугам. Так вот, иногда, справедливость в качестве воздаяния заставляет людей переживать проекцию… ощущение, что жизнь несправедлива и неправильна. И тогда, по воздаянию справедливости, эти самые люди, начинают думать, что никакой справедливости нет, а есть только беспощадная случайность и законы джунглей, где каждый живет по принципу «кто успел, тот и съел». Вера в хаос и вера в справедливость часто противопоставляются. Однако на деле – это одно и то же, – сказав это, он посмотрел на меня, видимо ожидая какой-то реакции.

На душе у меня скребли тревожные проекции – старший наставник меня даже не предостерегал, а откровенно пугал. «Должно быть, это какая-то хитрая манипуляция, – подумал я».

– А почему вы заговорили о справедливости? – раздраженно поинтересовался я.

– Потому что, глядя в информационный коктейль твоей судьбы, я вижу приближающийся к употреблению слой, в котором эта тема станет для тебя актуальной.

– А вы можете говорить конкретней? – спросил я сердито-расстроенным голосом. – А то загадками, знаете, непонятно…

– Конкретней нельзя. Это – против правила.

– А что за правило такое? Это хоть можете рассказать? – попросил я.

– Чтобы эффективно отрабатывать карму, ты должен поверить в ее реалистичность.

«То есть в серьезность, – додумал я».

– На практике, ты должен поверить, что твоя жизнь – это и есть окончательная реальность, – говорил он, невозмутимо глядя мне в глаза. – В общем-то, ты, итак в это веришь, а чтобы вера твоя была крепкой, ты ничего не знаешь, а вернее – не помнишь о том, что было до твоего рождения, и как может стать после смерти.

– Вы сказали, что говорить конкретней – против правила. А вот сейчас вы это правило нарушаете, – я начинал гневаться.

– Вовсе нет. Ты ведь мне не веришь, – ответил он с пониманием на лице. – Мои слова для тебя – непроверенная теория, которую твой рациональный разум на всякий случай отфильтровывает, отправляя в раздел «сомнительное».

– В этом вы правы, – признался я. – Встречал людей, которые верят в концы света, в духов и прочую белиберду. Ведь очевидно же, что верят-то они в собственные проекции. А если реальные духи и существуют, то отличить их от проекций – то есть от собственных глюков, слепцы не способны. И эта ваша теория, похожая на всеобщий заговор, мне кажется такой же приглюченной проекцией. И вот теперь… я понимаю, что значит работать с проекциями при помощи Таро, – нахально подытожил я.

Мне удалось убедить себя, что весь этот расклад по картам – одна большая несправедливая случайность. Карты могли лечь, как угодно. Почему я должен доверять случаю? И почему, собственно, я должен доверять проекциям Рафаила, которые он на этот случай спроецировал? Мой разум меня успокаивал.

– Я думаю, ты поступаешь не только разумно, но и мудро, не доверяя непроверенным лично теориям, – ответил Рафаил. – Блажен, кто верует в Бога. Жалок – верующий в его смертные тени.

На это высказывание я не стал отвечать. И снова после беседы со старшим наставником у меня оставались весьма противоречивые ощущения.

– Судя по всему, Тэо, увидимся мы нескоро, – сказал он отстраненно, когда мы прощались.

– Вы куда-то уезжаете? – удивился я.

Рафаил отрицательно покачал головой, дружелюбно улыбнулся и закрыл дверь.

Новости