Механический бог

– А никто и не говорит, что это ужасно. Только вот, думается мне, что, когда человек переживает сомнения, и думает – «что же выбрать», а сам при этом говорит, что «все предопределено», фраза эта звучит неубедительно и неискренне. Ты просто услышал этот бред в какой-нибудь глупой шизотерической книженке с попсовым называнием «Бытие как момент истины», и теперь копируешь это вторсырье нам на переработку. Ты… избавь, пожалуйста, всех нас от своего духовного мусора, – вежливо попросил Вальтер, – а то на его душок полтергейсты слетятся.

Давид смущенно пожал плечами, как бы говоря: «не надо? Ну и ладно».

– Просто почти все мы на этом пути порой склонны бежать от насущных проблем в красивую «духовность», – сказал Вальтер. – Однако суметь взять на себя ответственность за себя, свою жизнь и свои переживания – это и есть шаг к истинной духовности. А если суждено прожить судьбоносность всего и вся – значит, так тому и быть.

Последняя фраза Вальтера видимо касалась той самой идеи об иллюзорности выбора. «Конечно, – подумал я, – он – наставник и знаком с такими теориями».

– Сегодня, – продолжил Вальтер, – здесь уже несколько человек порывались обесценить нашу человеческую способность «выбирать». До тех пор, пока не прожит реальный опыт недвойственности, все это – самообман. А если опыт прожит, так и дилемм таких не возникает. На уровне личности есть выбор и ответственность, на уровне бытия – есть только бытие. Смешивание этих явлений в одну кашу ни к чему полезному не приводит.

– А я один раз играл в игру, – увлеченно заговорил Макс, – где надо было пройти лабиринт. Я шел наобум. Пришел куда надо, но умер. Пришлось проходить снова. Во второй раз я поворачивал в те же стороны, что и в первый. Это я понял по обстановке и оформлению в некоторых местах. Ну и времени на прохождение затратил столько же. То есть, оба раза я делал один и тот же выбор. Лабиринт был огромный, так что о запоминании или совпадении речи не идет. Что уж тут обесценивать… Это и умом понятно, что никакой свободы выбора нет. Есть только ощущение выбирания. Так что приверженность всяким теориям об ответственности – чушь собачья. Как сказал один мудрый человек: «поддерживай то, что нравится тебе, и препятствуй тому, что не нравится, ибо у тебя нет другого выбора». Так что Вальтер, можете нас и дальше убеждать в своей правоте – раз такая у вас судьба.

– Макс, ты говоришь, что нет выбора, а есть только ощущение выбора. Запомни раз и навсегда. В этой жизни нет ничего кроме ощущений. В таком ключе можно сказать, что жизни – не существует, а есть только ощущение жизни. А чушь собачья – это пустая философия, которой ты оправдываешь свое мировоззрение.

– Ясно. Пока веришь в личность, верь и в ее ответственность… – сказал Макс.

– Ответственность – это удобный способ говорить об осознанности в тех конкретных случаях, где вы такие все из себя высокодуховные и задвинутые всеми силами выбираете бессознательность.

– Вальтер, – оттаяв заговорила Анна, грустным и ясным голосом, – а что такое карма?

– Следствия, – ответил наставник. – Мы что-то делаем и получаем следствия своего поведения на всех уровнях. Тут и привязанность, и совесть – все замешано в гранях. Хотя, в таком же ключе, карму можно рассмотреть и как некую данность – набор причин, которые могут привести к следствиям. В практическом смысле кармой называют что-то вроде потенциала переживаний и качеств.

– А как делать сознательный выбор? – снова спросила Анна.

– Необходимо учитывать «закон трех».

– Расскажите, – попросила она.

Вальтер задумчиво взглянул на Анну, приподнялся, неловко опрокинув свой складной стульчик, и ушел в траву. Там, как он любил это делать, когда размышлял, Вальтер начал прохаживаться, наматывая круги. В густой, трепещущей на ветру траве, где наставнику приходилось задирать ноги, эта его привычка выглядела бессмысленно-диковатой.

– В общем, – перекрикивая ветер, громко заговорил он, когда вернулся, – в природе существуют три изначальные силы: материя, энергия и сознание. Иногда их называют пассивностью, движением и равновесием. Так вот, пассивность на уровне сознания проявляется как лень, глупость и невротичность. Вторая сила – движение – проявляется в энергичных активных действиях. И третья сила – равновесие – выражает себя как приятие и смирение без негативных оттенков апатичной лени. То есть первая и третья силы схожи своей неподвижностью. Но если пассивность неподвижна в силу своей болезненно-тупой тяжести, то равновесие неподвижно, потому что в нем и без того все прекрасно! Любое развитие явлений происходит по этой самой схеме: от пассивности к – стадии движения, чтобы в итоге достичь равновесия. Если движение смешивается с пассивностью, энергия направляется в негативное русло. Если движение смешивается с равновесием, человек созидает гармонию. Такие дела.

Я вспомнил отца. Он упоминал эти три изначальные силы в разговоре о 2И. «Абсолютно все можно свести к сознанию, в котором энергия движет материю, – понял я».