Механический принц

Внутри церковь была маленькой и темной по сравнению с Лондонским Институтом. Скамейки, потемневшие от времени, тянулись вдоль стен, и над ними в держателях из почерневшего железа горел ведьмин свет. В передней части церкви, перед настоящим каскадом из свеч, стоял старик, облаченный в черную одежду Сумеречного охотника. Его волосы и борода были густыми и седыми, дико торчащими вокруг головы, его серо-черные глаза были наполовину скрыты огромными бровями, его кожа была отмечена следами возраста. Тесса знала, что ему почти девяносто, но его спина по-прежнему была прямой, его грудь была толщиной, примерно как ствол дерева.

— Молодой Герондейл, не так ли? — рявкнул он, когда Уилл вышел вперед, чтобы представиться. — Наполовину примитивный, наполовину валлиец, и худшие черты обоих, я наслышан.

Уилл вежливо улыбнулся.

— Спасибо. — Старкуэзер ощетинился.

— Язык дворняжки, — проворчал он и перевел взгляд на Джема. — Джеймс Карстейрс, — сказал он. — Другой Институтский брат. Я бы не прочь сказать всем вам убирайтесь к черту. Эта выскочка, эта Шарлотта Фэирчайлд, навязывает вас мне, не спросив даже разрешения. — У него был небольшой йоркширский акцент, который был и у его слуги, хотя гораздо более слабый. — Ни у кого из этой семьи никогда не было ни грамма манер. Я смог обойтись без ее отца, и я могу обойтись без…

Затем его сверкающие глаза наткнулся на Тессу, и он резко остановился, его рот открылся, как будто его ударили по лицу в середине предложения. Тесса взглянула на Джема; он смотрел так же пораженно, как она на внезапно замолчавшего Старкуэзера. Но Уилл нарушил молчание.

— Это Тесса Грей, сэр, — сказал он. — Она примитивная, но она невеста Карстерса и Восходящая.

— Примитивная, говоришь? — спросил Старкуэзер, его глаза расширились.

— Восходящая, — сказал Уилл своим самым успокаивающим и шелковистым голосом. — Она преданный друг Института в Лондоне, и мы надеемся в ближайшее время приветствовать ее в наших рядах.

— Примитивная, — повторил старик и зашелся в приступе кашля. — Ну, раз… Да, я полагаю, затем… — его глаза осмотрели лицо Тессы снова, и он повернулся к Готшалу, который выглядел как мученик среди багажа. — Скажи Седрику и Эндрю помочь тебе отнести вещи наших гостей в их комнаты, — сказал он. — И скажи Эллен дать указание повару установить три дополнительных места для обеда сегодня вечером. Я, возможно, забыл напомнить ей, что мы будем принимать гостей.

Слуга удивленно посмотрел на своего хозяина прежде, чем кивнул в притворном оцепенении; Тесса не могла винить его. Было ясно, что Старкуэзер хотел избавиться от них и передумал в последний момент. Она взглянула на Джема, который выглядел таким же удивленным, какой и она себя чувствовала; только Уилл с голубыми широко раскрытыми глазами и лицом таким же невинным, как у мальчика-певчего, казалось, как будто не ожидал ничего другого.

— Ну, пройдемте тогда, — сказал грубо Старкуэзер, даже не взглянув на Тессу. — Вам не нужно оставаться здесь. Следуйте за мной, и я покажу вам ваши комнаты.

— Ради Ангела, — сказал Уилл, соскабливая вилкой коричневое месиво с тарелки. — Что это такое?

Тесса должна была признать, было сложно сказать, что это. Слуги Старкуэзера, в основном сгорбленные старые мужчины и женщины и экономка с кислым лицом, сделали так, как он просил, и установили три дополнительных места за обедом, который состоял из темного комковатый жаркого, разливаемое из серебряного глубокого блюда женщиной в черном платье и белом чепчике, такой согнутой и старой, что Тесса должна физически заставить себя не подскочить помочь ей с обслуживанием. Когда женщина закончила, она повернулась и поплелась прочь, оставив Джема, Тессу и Уилла одних в столовой смотреть друг на друга через стол.

Для Старкуэзера так же было приготовлено место, но его не было. Тесса должна была признать, что если бы она была им, она тоже не спешила бы, чтобы поесть жаркое. Густое с переваренными овощами и жестким мясом, оно выглядело еще более неаппетитным в тусклом свете столовой. Лишь несколько тонких свечей освещали ограниченное пространство; обои были темно-коричневого цвета, зеркало над не зажженным камином запятнанное и полинявшее. Тесса чувствовала себя ужасно некомфортно в вечернем платье из жесткой голубой тафты, позаимствованное у Джессамин и распущенное Софи, которое в нездоровой света стало цвета синяка.

Однако это было ужасно странным поведением для хозяина, быть таким настойчивым, чтобы они присоединились к нему за обедом и затем не появиться. Служанка такая же хилая и древняя, как та, что разливала жаркое, ранее отвела Тессу в комнату, большую тусклую пещеру, наполненную тяжелой резной мебелью. Она была слишком тускло освещена, как будто Старкуэзер пытался сэкономить деньги на масле или свечах, хотя насколько Тесса знала, ведьмин свет ничего не стоит. Возможно, ему просто нравится темнота.