Механический принц

Она нашла свою комнату холодной, мрачной и более чем немного зловещей. Слабый огонь, горевший в камине давал совсем немного тепла, чтобы согреть комнату. По обе стороны от очага были вырезаны зубчатые молнии. Такой же символ был на белом кувшине, наполненном холодной водой, которую Тесса использовала, чтобы помыть руки и лицо. Она быстро вытерлась насухо, задаваясь вопросом, почему она не может вспомнить этот символ в Кодексе. Это должно значить что-то важное.

Весь Лондонский Институт украшен символами Конклава такими, как ангел, поднимающийся из озера, или четырьмя взаимосвязанными замками Совета, Пакта, Конклава и Консула. Тяжелые старые портреты были везде, а также в ее спальне, в коридорах, тянулись вдоль лестницы.

После того, как Тесса переоделась в вечернее платье и услышала звонок обеденного колокольчика, она спустилась по лестнице — огромному чудовищу, вырезанному в эпоху Якова I — остановившись только, чтобы взглянуть на портрет очень молодой девушки с длинными светлыми волосами, одетую в старомодное детское платье и с большой лентой повязанной вокруг ее маленькой головки. Ее лицо было тонким, бледным и болезненным, но ее глаза были яркими, единственная яркая вещь в этом темном доме, подумала Тесса.

— Адель Старкуэзер, — голос шел из-под ее локтя, читая табличку на раме портрета. — 1842.

Она повернулась, чтобы посмотреть на Уилла, который стоял, расставив ноги, с руками за спиной, глядя на портрет, нахмурившись.

— Что такое? Ты выглядишь так, как будто она тебе не нравится, но мне скорее она нравится. Она, должно быть, дочь Старкуэзера… нет, правнучка, я думаю.

Уилл покачал головой, переводя взгляд от портрета к Тессе.

— Без сомнений. Это место декорировано, как семейный дом. Очевидно, что Старкуэзеры были в Йоркском Институте поколениями. Ты видела везде зубчатые молнии? — Тесса кивнула. — Это фамильный символ Старкуэзера. Здесь столько же от Старкуэзера, сколько и от Конклава. Это дурной тон вести себя так, как будто владеешь таким местом, как это. Никто не может унаследовать Институт. Попечитель Института назначается Консулом. Это место принадлежит Конклаву.

— Родители Шарлотты управляли Институтом до того, как она стала им управлять.

— Одной из причин в то, что старый Лайтвуд со своим опасным характером так сильно хотел заполучить Институт, — ответил Уилл. — Институты не обязательно предназначены для проживания семьями. Но Консул не отдал бы этот пост Шарлотте, если бы он не думал, что она подходящий для этого человек. И это только одно поколение. Это… — Он взмахнул рукой, одним жестом охватывая портрет, лестничную площадку и странного одинокого Алоизиуса Старкуэзера. — Ну, не удивительно, что старик думает, что имеет право выбросить нас из этого места.

— Сумасшедший как шмель, как сказала бы моя тетя. Пойдем на обед?

В редком порыве аристократизма, Уилл предложил ей свою руку. Тесса даже не посмотрела на него, когда продевала свою в руку в его.

Уилл, одетый для обеда, был достаточно красивым, чтобы у нее захватило дыхание, и она почувствовала бы, что нуждается во всем своем благоразумии. Джем уже ждал в столовой, когда они пришли, и Тесса села рядом с ним ожидать хозяина. Его место было подготовлено, тарелка наполнена жаркое, даже бокал наполнен темно-красным вином, но не было никаких признаков его самого. Уилл первым пожал плечами и начал есть, хотя вскоре он стал выглядеть так, как будто бы пожелал, чтобы он не делал это.

— Что это? — спросил он, накалывая несчастный кусок чего-то на вилку и поднимая его на уровень глаз. — Эта… эта… вещь?

— Пастернак? — предположил Джем.

— Пастернак высаживают в саду самого Сатаны, — сказал Уилл. Он огляделся. — Я предполагаю, что здесь нет собаки, которой я бы мог скормить это.

— Здесь, кажется, вообще нет никаких животных, — заметил Джем, которого любили все животные, даже бесчестный и злой Чёрч.

— Возможно, все отравлено пастернаком, — сказал Уилл.

— О, боже, — сказала Тесса печально, кладя вилку. — А я так голодна.

— Всегда есть булочки, — сказал Уилл. указывая на накрытую корзину. — Хотя я предупреждаю тебя, они твердые как камень. Ты можешь использовать их, чтобы убивать тараканов, если они побеспокоят тебя посреди ночи.

Тесса поморщилась и отхлебнула вино. Оно было кислым, как уксус. Уилл положил вилку и начал бодро в духе «Книги бессмыслицы» Эдварда Лира:

— Однажды девушка из Нью-Йорка,

Очутилась голодной в Йорке.

Но хлеб был твердым, как скала,

Пастернак как…

— Ты не можешь рифмовать Йорк и Йорк, — прервала Тесса. — Это обман.

— Она права, ты знаешь это, — сказал Джем, его тонкие пальцы вращали ножку бокала. — Особенно с «вилкой» был, очевидно, правильный выбор…

— Добрый вечер. — Громадная тень Алоизиуса Старкуэзера неожиданно вырисовалась в дверном проеме; Тесса с румянцем смущения задалась вопросом, как давно он там стоит. — Мистер Герондейл, Мистер Карстейрс, Мисс, эм…

— Грей, — сказала Тесса. — Тереза Грей.