Мехасфера: Ковчег

Лима же воспользовалась темнотой коридора и безудержным весельем охранников, оставшихся позади, там, где сверкали выстрелы из автоматов. Она достала из-за щеки кусок проволоки, сорванный с одного из вентилей в душе. Тогда девушка исцарапала пальцы в кровь, но теперь драгоценный кусок железа был в ее ловких руках. Очень кстати пришелся навык взломщицы, которым она овладела еще в первые дни прилета морпехов. Без них она не научилась бы так быстро расстегивать наручники, но и не попала бы в Пит. Одно тянуло за собой другое в доказательство великой гармонии мира, согласно коей цепные псы были такими же нормальными обитателями планеты, как и земляне тысячу лет назад.

Ржавый замочек игриво щелкнул, но Лима не стала раньше времени освобождать запястья, чтобы ничего не испортить, — держала руки закованными.

Арена приветствовала их полутора сотнями децибел ора непостижимой по размеру толпы. Инки никогда не видели столько людей, они даже не знали, что во всем мире может жить семьдесят тысяч человек. Они еще могли представить тысячу-другую, но никак не то количество, что встречало их дикими воплями исступления. Толпа разогрелась на нескольких показательных схватках и, наевшись бесплатной еды, требовала утолить свое оставшееся желание — жажду крови.

Колоссальной высоты трибуны из нескольких ярусов окружали со всех сторон запыленную арену, давили на попавших в гущу событий рабов безысходностью и страхом оказаться раздавленными такой могучей конструкцией. Все семьдесят тысяч выкрикивающих проклятия в адрес гладиаторов зрителей сливались в единую массу, неразличимую по составу. Брошенные сражаться рабы не видели ни одного человека отдельно, зато каждый зритель видел их испуганные лица и округленные, как на посмертной маске, глаза.

Залитое кровью и засыпанное песком красно-желтое поле растянулось на сотню метров в длину и шестьдесят в ширину — настоящее раздолье для желающих кого-нибудь покромсать. По краям его возвышались стены, на которые нельзя было так просто забраться и убежать, по их верху шла колючая проволока. Всюду висели блеклые баннеры пятисотлетней давности, рекламировавшие какие-то древние продукты, а теперь выцветшие настолько, что лишь с изрядной долей фантазии можно было представить, что же на них написано. Из сотни надписей гладиаторам удалось разглядеть как раз рекламу пастилок «Ментос» да какого-то чудодейственного напитка «Кола». Теперь почти все человеческие имена заимствовались от названий древних торговых марок, давно уже прекративших свое юридическое существование, зато переродившихся в нечто мифологическое, сакральное. В отсутствие высокой письменной культуры старые рекламные баннеры оказались единственным источником слов, к тому же красивых. На стадионе эти щиты выполняли еще одну важную роль — закрывали бреши в стенах и пытались удерживать на своих ржавых плечах трибуны. Для арены, дрожащей от каждого вскрика толпы, дополнительная жесткость конструкции была не лишней. Техника безопасности, конечно, отсутствовала, и стадион этот обязательно когда-нибудь рухнул бы, но не в этот злополучный для пленников день. Им придется искать другой выход.

Спустя короткое время толпа смолкла. Это было не мгновенное наступление тишины, а скорее медленное уменьшение уровня звука на ламповом приемнике. Шум уходил неспешно, словно песок сквозь дыры в испещренном рад-крысами фундаменте стадиона. Волна из встающих со своих мест оборванцев прошлась по трибунам. Все смотрели на помост прямо по центру главной из них, отгороженный от простых смертных решеткой и колючей проволокой. Из глубины этого возвышения поднялся внушительного вида мужчина в стальной броне с торчащими во все стороны шипами. Даже из шлема на голове расходились замерзшим в металле фонтаном диковинные стальные когти. В мире, где почти у каждого есть доступ к разной железной броне, только такие стилистические изыски помогали отличить простого человека от вожака. Вожак наслаждался вниманием стадиона, пока дрожащий голос диктора объявлял: «Сын Пророка, Вим, будет лично следить за схваткой! И вместе с ним нас почтили своим вниманием его братья Биль и Дан!»

Вим кивнул ликующей толпе и махнул рукой в сторону, мол, смотрите теперь туда, приветствуйте моих братьев. Слева и справа от него на точно таких же отгороженных площадках боковых трибун появились еще двое Сынов. Народ упивался присутствием всех троих, пребывая в полнейшем экстазе. Воистину, сие чудо могло произойти только раз в жизни. Даже учитывая, что такие бои проводились ежегодно, можно было смело утверждать — многие обитатели кровавого города не доживут до следующего декабря.

Биль и Дан озарили стадион своей начищенной до блеска броней и дали команду начать главное сражение дня. Низкое солнце вяло катилось по краю крыши и с любопытством поглядывало одним глазом на последние минуты жизни давно знакомых ему подопечных, а тяжелые снежные тучи наступали на небо армадой черных бомбардировщиков, готовых завалить город пеплом.