Читаем Мексиканский для начинающих полностью

Доброжелательно, но коротко обрубал он Петины попытки. Снова установилась прочная островная тишина.

И вдруг человек на стуле сказал по-русски:

— Выпить хотите, ребята?

— А цены дешевые? — оживился Петя.

— Халява, сэр! — убежденно вымолвил человек на стуле, все более кого-то напоминавший.

И тут же мы услыхали легкие песчаные шаги. Со стороны прибрежных пальм и прямо из моря, не нарушая его безмятежности, к нам направлялись девушки в набедренных повязках с тростниковыми подносами, на которых были вино и фрукты.

Петя ахнул и взмахнул руками, как пеликан перед броском в пучину. А человек наконец-то приподнялся со стула.

— Только на этом острове грезы становятся явью, — усмехнулся он, расправляя затекший хвост с кисточкой.

Кивнул и растворился в скоропостижных сумерках.

За ним последовали и девушки, оставив вино и фрукты на белом-белом песке, вобравшем за день все солнце мира, а теперь наполнявшемся тьмой.

— Не пойму, какие грезы, какая явь? — сказал Педро, надкусывая манго и нарезая ананас. — Да ладно — все равно разговор не клеился. А вино и фрукты — чего еще желать на ужин?

Ранний предрассветный

«В зеленых кактусах бродя…»

Эта диковатая и бессмысленная строка родилась в голове Педро в ранний предрассветный час.

Особенно поразило слово «бродя». Что-то в нем было разбойничье-разнузданное. В обход его воли, нагло и самопроизвольно, оформился вдруг некий персонаж — какой-то мало приличный «Бродя».

В длинных черных трусах, с плюмажем из павлиньих перьев на голове прогуливался этот Бродя средь зеленых ветвистых кактусов.

«Когда мне было лет семнадцать, — напевал Бродя древний майский гимн, — любил я в кактусах гулять. Не раз, не два мне наливали — я без закуски выпивал…»

Нет, определенно он начинал нравиться Пете. Всем своим незамысловатым, плюмажно-трусочным, так сказать, видом Бродя символизировал единение двух культур. В нем самым странным образом сочетались русская изба и пирамида Солнца.

— Да, это так, — согласился он. — Во мне много чего сочетается. Слушай! — И Бродя громко постучал кулаком по своей пирамидальной голове. — Там-там!

— Где «там»? — глупо спросил Педро.

— Дурак ты, — резонно заметил Бродя. — И слуха у тебя ни на грош. Там-там — это барабан судьбы! Не знаешь ты древних ритуалов.

Да и возможно ли в ранний предрассветный час знать какие-то ритуалы? Даже слово это было Пете мало знакомо.

— Гляди! — любезно сказал Бродя, — наливаешь чарку, — и он и вправду нахлестал себе, как говорится, чарку из магически возникшей бутыли. — Опрокидываешь! — И он и вправду опрокинул ее в свой ротик, живо напомнивший распахнутую дверь избы. Затем задумчиво и долго огляделся.

— Что следовало обычно за сим актом в нашем отечестве? — спросил, извлекая из трусов учительскую указку и контурную карту Российской империи.

Петя был совершенно растерян и не мог ответить на этот простой вопрос.

— В нашем отечестве, — терпеливо разъяснял Бродя, тыча указкой в какие-то необъяснимые, впрочем, дали, — обыкновенно занюхивали. Чем попадется! — И он жадно понюхал контурную карту.

Конечно, «понюхал» — не то слово. Этим коротким движением носа Бродя как бы вобрал в себя всю контурно-энергетическую информацию, содержащуюся в карте. Он смел границы прибалтийских и закавказских республик и, кажется, охристианил мусульманский восток.

— Не так, совсем не так, но очень похоже поставлено дело в империи майя, — набуробил Бродя вторую чарку. — Валяй! — Молвил задушевно.

И Петин организм, истомленный ранним предрассветным часом, принял эту чарку так благодарно, как только может новорожденный принять материнское молоко. И пока от этого внезапного дара он пребывал в некотором блаженном изумлении, Бродя совершил древний майский ритуал.

Нет, он не дал ни манго, ни папайу, ни мамайу, ни авокадо. Все было куда проще, натуральней. Педро уж было потянулся к контурной карте, но Бродя в мгновение ока прокрутил его трижды вокруг оси, а затем постучал пустой чаркой по голове, в которой тут же, несмотря на ранний предрассветный час, взошло яркое солнце.

— Что это было? — только и смог спросить Петя.

— Брат! — ответил Бродя, умиляясь. — Это текила, брат! Это древний, незапамятных времен обычай! Знаешь, майя были так добры и гуманны. Вот, говорят, имели место человеческие жертвоприношения. Ну что же — не будем отрицать, — и он махнул перьями, напомнив грозного верховного бога Кукулькана. — Но знаешь ли ты, брат, что на алтаре каждой жертве давали глоток текилы?! И поверь, всегда была куча добровольцев. Были очередники! Запись!

Педро представил, как толпятся люди перед жертвенным алтарем, сверяя чернильные номера на ладонях.

Только глоток текилы, и голова твоя живет вечностью, солидаризируясь с твоею же душой и пролетариями всех стран над гнездом кукушки. Только после глотка текилы начинается путь познания.

Говорят, кактус агава, из которого делают, нет, лучше сказать, добывают текилу, был доставлен в доисторические времена на нашу грешную уже землю прямехонько с умершей сожженной солнцем планеты Меркурий.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Последний рассвет
Последний рассвет

На лестничной клетке московской многоэтажки двумя ножевыми ударами убита Евгения Панкрашина, жена богатого бизнесмена. Со слов ее близких, у потерпевшей при себе было дорогое ювелирное украшение – ожерелье-нагрудник. Однако его на месте преступления обнаружено не было. На первый взгляд все просто – убийство с целью ограбления. Но чем больше информации о личности убитой удается собрать оперативникам – Антону Сташису и Роману Дзюбе, – тем более загадочным и странным становится это дело. А тут еще смерть близкого им человека, продолжившая череду необъяснимых убийств…

Александра Маринина , Алексей Шарыпов , Бенедикт Роум , Виль Фролович Андреев , Екатерина Константиновна Гликен

Фантастика / Приключения / Прочие Детективы / Современная проза / Детективы / Современная русская и зарубежная проза
Жизнь за жильё. Книга вторая
Жизнь за жильё. Книга вторая

Холодное лето 1994 года. Засекреченный сотрудник уголовного розыска внедряется в бокситогорскую преступную группировку. Лейтенант милиции решает захватить с помощью бандитов новые торговые точки в Питере, а затем кинуть братву под жернова правосудия и вместе с друзьями занять освободившееся место под солнцем.Возникает конфликт интересов, в который втягивается тамбовская группировка. Вскоре в городе появляется мощное охранное предприятие, которое станет известным, как «ментовская крыша»…События и имена придуманы автором, некоторые вещи приукрашены, некоторые преувеличены. Бокситогорск — прекрасный тихий городок Ленинградской области.И многое хорошее из воспоминаний детства и юности «лихих 90-х» поможет нам сегодня найти опору в свалившейся вдруг социальной депрессии экономического кризиса эпохи коронавируса…

Роман Тагиров

Современная русская и зарубежная проза