Меланиновый синдром

– Маша! – радостно воскликнула Ангелина и уж было хотела рвануться к однокласснице, но что-то заставило ее остаться на месте. – М-Маша? – уже более неуверенно, боязливо позвала она, почему-то не решаясь подойти ближе. Наоборот, Ангелина почувствовала острую необходимость увеличить дистанцию между собой и подругой до максимума.

Маша была повернута к ней спиной, сидела на импровизированной лавочке и, с треском ломая полусгнившие рейки, кидала их в костер.

Ангелина округлила глаза и с открытым ртом уставилась на это сюрреалистическое зрелище: в костре вместо огня светились электрические лампочки накаливания, от которых на удивление исходило сильное тепло, прямо как от настоящего пламени.

А Маша, не оборачиваясь на Ангелину и вообще никак не реагируя на ее присутствие, продолжала бросать рейки в «костер». Некоторые лампочки разбивались в дребезги, потухали, отчего становилось все темнее и холоднее.

Но, к счастью, это было не единственным освещением здесь. В помещении темноту рассеивал слабый красный свет, у которого не было источника. По крайней мере, Ангелина так и не смогла его высмотреть.

– Зачем ты пила и курила? Ты же не куришь, – голос Маши, глубокий, лишенный интонаций и отбрасывающий эхо, заставил Ангелину вздрогнуть и пригвоздил ее к месту.

– Н-не знаю, – на автомате ошарашенно ответила она и начала инстинктивно пятиться назад, по какой-то причине очень боясь, что Маша повернется к ней лицом.

«Это не Маша… Это не может быть она! Ты же не Маша? Тогда кто ты?»

– Нужно чистить организм от токсинов. Ты же будущая мать!

– Чт-то?

Когда Маша, не оборачиваясь, медленно встала, Ангелина, ведомая одними лишь инстинктами, кинулась к недостроенной стене, к выходу, но не тут-то было. Убегая, она впечаталась лбом прямо в бетон, по инерции откинула голову назад, отступила на несколько шагов, схватилась за нос, надавила на переносицу, чтобы понять масштаб трагедии. Но ни крови, ни боли не почувствовала, только легкий дискомфорт.

Надписи на стене залюминесцировали едким розовым цветом.

– Ты такая молодая, а твой организм уже полон токсинов. Ты ешь неправильную еду, ты в таком раннем возрасте начала употреблять алкоголь, ты не следишь за своим здоровьем. Так дело не пойдет, – услышав голос Маши прямо над своим ухом, Ангелина, едва не рыдая, начала судорожно шарить по бетонной стене, которая теперь почему-то ощущалась идеально гладкой, без каких-либо неровностей; на ладонях не оставалось ни царапины. Вместе с бессильным шоком к Ангелине пришло совершенно ужасающее осознание: это не бетон. Это вообще не «Белка»! – Ему это не понравится.

– К-кому?

– Отцу твоих будущих детей. Ты должна его уважать.

Все тело сковало, а горло сдавил спазм, не давая прорваться даже хрипу. Но когда Маша хлопнула в ладоши, Ангелина была готова поклясться, что прямо сейчас умрет от страха.

– Больше никаких сомнительных веществ. Только немного фелицитаса, и ничего более.

– Помоги-и-ите-е-е! На помощь! Кто-нибудь! НА ПОМОЩЬ!!!

Отсюда не было видно фонарей деревни; все, что находилось за пределами «заброшки», окутал густой белесый туман, полностью лишая обзора.

Ангелина не поняла, как так получилось, что в какой-то момент она оказалась лежащей на той самой стене, в которую с таким отчаянным усердием и упорством ломилась – стена вдруг стала полом. Лихорадочно мотая головой из стороны в сторону, Ангелина сразу же попыталась встать на ноги, ухватившись за злополучный фонарный столб, который теперь тоже стоял вертикально. Однако руки соскользнули, и Геля с коротким вскриком тут же шмякнулась назад, на «пол».

Из незастекленного окна, которое располагалось под бывшим потолком первого этажа, вдруг начал вырываться красный, на этот раз более яркий свет, и раздаваться приглушенные голоса. Не задумываясь о мотивации своих действий, Ангелина поползла к этой пробоине в теперь уже полу, но когда до цели оставалось буквально полметра, начала скатываться вниз – мир снова перевернулся, поменяв пространственные координаты. Соскальзывая со стены, Ангелина с визгом пыталась ухватиться за что угодно, за фонарный столб в том числе, но поверхность оказалась такой безупречно гладкой, что это не представлялось возможным. На ней даже не оставалось следов от ногтей. А на коже – по-прежнему ни царапины.

Нет. Это определенно не бетон.

Снова очутившись на земле и борясь с сильным головокружением и тошнотой, Ангелина еле-еле уселась и бессознательно провела рукой по волосам, ожидая, что в них запутались окурки, коих повсюду валялось так много, что из-за них даже грунта не было видно. Однако в волосах ничего постороннего не нашлось – ни бычков, ни травы, ни грязи.

Ангелина медленно встала и сразу же ничком повалилась на «пол» – мир вокруг будто содрогнулся от ее падения, состояние дереализации приняло более острую форму.