Меланхолия

Или то, что лежало перед членами ареопага. Каждое приближение, каждый уровень не давал успокоения и не приближал к пределу. Коробки рассыпались на многоцветные ручки, ручки расщеплялись на карандаши, которые тут же слоились, словно туман, на скрепки, резинки, точилки. Хотелось зажмуриться, освободиться от дара волшебника, взглядом порождающего чреду необратимых метаморфоз, но стальные крючки поддерживали промороженную анастетиками кожу и мир упрямо лез в зрачки, входил нескончаемым потоком, заполнял промежутки между мыслями, а когда иссякли и они, обрушился в бездну торжествующим наводнением. Мол, посмотрим кто кого. Вернее, даже не посмотрим, а еще раз убедимся - кто кого.

И теперь жалкие обломки личного кораблекрушения вертелись в колоссальном водовороте, цеплялись друг за друга, высекая не менее причудливые конструкции, суть которых не удавалось ухватить, так как они тут же разрушались и продолжали свое путешествие к бездне. "Туда им и дорога!", - вещала веселая радиостанция, прорываясь сквозь виски холодным любопытством ученого, препарирующего очередного жучка. Стальное жало наводчика мыслеформ слегка вибрировало, и хотелось отодвинуться, избавиться от щекотки, но стальная полоса крепко обхватывала череп. Попался.

- Он понимает, где находится? - спросил негромко левый травести, но звук набрал мощь, высосал плотную тишину, сбил в один комок все стоны и страдания и выдал их как аккомпанемент трубных гласов, задумчивые виньетки сомнения загадочного божества.

Фон Гебзаттель поморщился, поманил стоящего на страже крупного санитара и очень тихо что-то сказал в оттопыренное волосатое ухо. Стылые ноты привычно взвились, принюхались как разгоряченные гончие, но тихая рябь смысла расплылась по поверхности зала бесследно. Председательствующий выждал, откашлялся и ответил:

- Несомненно. Дело в том, что он сам попросил меня об этом.

- Вы были с ним знакомы? - продолжал допытываться травести, одновременно тыкая жирным пальцем в систему металлических зеркал, тщетно пытаясь настроить отражение. Мое отражение.

- Я не был его наблюдающим врачом, коллега, если вас это интересует. Так, случайная встреча в одной компании, - фон Гебзаттель даже удосужился поднять голову. - Потом мы потеряли друг друга из виду, а вчера произошло то, о чем я уже вам докладывал.

- Интересный случай, - подтвердил профессор Эй. - Позвольте мне...

- У каждого будет время высказать собственное мнение, - осторожно прихлопнул лежащую папку Председательствующий. - Вы можете говорить?

Игла мыслеформ задрожала, еще плотнее вошла в кожу ледяным жалом, выбрасывая в пустоту кораблекрушения липкие нити спасения, путеводные канаты, светящиеся во влажной тьме рассеянной зеленью разложения. Хоть какой-то порядок в мире хаоса.

- Да, могу.

- Расскажите мне и моим коллегам почему вы решили прийти к нам.

- Я чувствовал, будто постоянно нахожусь среди преступников или чертей. Стоило моему напряженному вниманию слегка отвлечься от окружающего, как я начинал видеть и слушать их; но мне не всегда хватало воли перевести свое внимание от них на другие осязаемые предметы...

- Кого - их? - дернулся профессор Эй, а травести закивал головой, молча присоединяясь к вопросу.

Зеркала медленно перенастраивались, поворачивали свои стальные лепестки на шум и скрип перегретых мозгов, влажными пятнами света, в котором чудилось отражение наручных часов, скользили по щекам, трогали уши, жарко шепча свои имена: Вернике, Бейль, Кювье, Лафотер, Геккель, Кречмер... Много имен, очень много священных имен Высокого Ареопага, из тех весомых и достаточных печатей, суровыми клеймами украшавшие местные кладбища.

- Их... их... И любое усилие было равноценно для меня вкатыванию каменной глыбы на высокую гору. Например, попытка выслушать, что говорит мне мой знакомый, после нескольких коротких фраз привела к такому росту беспокойства (так как над ним нависли эти угрожающие фигуры), что я вынужден был бежать ("Это он обо мне, наверное", - пояснил профессор Эй)... Я с трудом сосредотачивал внимание на каком-либо предмете. Мой дух тут же уходил куда-то далеко, где меня сразу атаковали демоны, словно я специально провоцировал их на это.

- И что дальше? - фон Гебзаттель теперь единственный не пользовался зеркалами. Он сидел на вершине подковы и оттуда просто смотрел на поднятый к потолку станок и опутанною железными ухватами фигуру.

- Я протестую! - выкрикнул Кречмер. - Вы провоцируете клиента, уважаемый коллега. Взгляните на его биометрические данные, они свидетельствуют о легкой внушаемости особи...

- Коллега, коллега, - укоризненно постучал молоточком Бейль. - Здесь не время и не место... В конце концов нас интересует не физиогномия, а нозология данного прецедента.

- Неужели? - недовольно пробурчал Кречмер.

- Продолжайте, - кивнул фон Гебзаттель.