Меланхолия

- Поначалу эти сдвиги мысли, эти уступки осуществлялись по моей воле, по моему желанию... но затем они стали происходить сами по себе. Это была своего рода слабость: я чувствовал, что меня к этому кто-то толкает... Вечером, пытаясь уснуть, я закрывал глаза и волей-неволей попадал в водоворот. Но днем мне удавалось удержаться в стороне. У меня бывало ощущение, будто я вращаюсь как белка в колесе, после чего появлялись фигуры. Я должен был лежать в постели без сна, в напряжении, и лишь через много часов враг чуть-чуть отступал...

- Вы как-то пытались с этим бороться? - спросил Бейль.

- Вы верите во всю эту чушь? - усмехнулся травести. - Верите в то, что кто-то может держать под контролем процесс распада? Физиологию?

- Тем не менее, такие факты отмечены, - поморщился профессор Эй. - К тому же, я надеюсь, вы слышали, как пациент упомянул, что днем ему удавалось пересиливать приступы.

- Хорошо, - сказал травести, - хорошо, если вы желаете стать объектами манипуляции, то это личное дело каждого. Но профессиональная этика требует от нас рассмотрения и тщательного изучения всех обстоятельств.

- Мы отметим ваше особое мнение, коллега, - кивнул Председательствующий. - Продолжайте, мы слушаем.

- Все что я мог сделать - это не поощрять происходящего и не уступать ему, - травести внезапно подался вперед и даже ладонь приставил к уху, - Много позже уже по своему желанию я мог увидеть эти фигуры и сделать выводы о своем состоянии... Чтобы не терять контроля, я должен был произносить защитные слова; благодаря этому я лучше осознавал то новое "Я", которое, казалось, пыталось спрятаться за завесой.

- Какие это были слова?

- "Я есмь", когда пытался почувствовать новое "Я", а не прежнее, "Я есмь абсолют", я имею в виду свое соотношение с физическим миром, я не хотел быть Богом, "Я есмь дух, а не плоть", "Я един во всем", "Я есмь длящееся", или пользовался единичными словами - "сила", "жизнь". Эти защитные слова всегда должны были находиться под рукой. Постепенно они стерлись, превратились в чувства... Пробуждаемые ими ощущения "аккумулировались" таким образом, что уже не нужно было их повторять, или, даже, думать о них. Тогда я мог видеть фигуры в любой момент по своему желанию, мог исследовать их, ведь они мне не навязывались...

- То есть, вы хотите сказать, что пытались бороться со своей болезнью? - уточнил Геккель, почесывая небритые щеки. - Интересно, интересно...

- Ничего интересного... то есть, ничего нового, коллега, - веско произнес профессор Эй. - В моей монографии такие случаи подробно расписаны и если бы вы удосужились хотя бы просмотреть ее...

- Я не только удосужился, но и весьма внимательно ее прочитал, уважаемый профессор. Возможно, вы даже видели мою рецензию в "Вестнике"... Или в "Письмах"?

- Так это была ваша пошлая анонимка? - делано удивился профессор Эй. - Не ожидал, коллега, не ожидал, что научная добросовестность изменит вам и на ЭТОТ раз.

- Вы обвиняете меня в диффамации? В научной некомпетентности?! - вскочил Геккель, продолжая шарить по столу в поисках молоточка.

- Коллеги, коллеги, - захлопал в ладоши Председательствующий, - прошу вас успокоиться. В конце концов мы не на диссертационном совете. Это - клиника!

- Я читал, - обиженно сказал Геккель и уселся.

- Если бы вы или еще кто-нибудь среди присутствующих взял на себя труд ознакомиться с моей работой, то он бы наверняка на странице шестьсот пятьдесят девять...

- У, да это же самая середина, - вздохнул травести.

- Да, коллеги, да. На странице шестьсот пятьдесят девять вы бы встретили маленькое примечание, приглашающего каждого из дочитавшего до этого места посетить мой дом и получить из моих рук чек на шестьсот пятьдесят девять монет! И пусть мои уважаемые коллеги простят мне такую вольность в издании научных трудов, но прошу рассматривать данный случай как некоторый чистый эксперимент с вполне, надо сказать, ожидаемым результатом.

Профессор Эй торжествовал. Коллеги безмолвствовали. Затем раздался смешок, потом еще один, еще, смех путешествовал от одной белой фигуры к другой, дергал за неряшливо торчащие нити, отчего Высокий Ареопаг вдруг превратился в сборище обыкновенных зрителей на представлении комедиантов.

- Нет... нет... я не могу, - рыдал Геккель и слезы застревали в жесткой щетине.

- А у меня... а у меня... на странице... пятьсот... - тоненько пищал и повизгивал травести.

- Ха-ха-ха!

Оттирая слезы Председательствующий заколотил по столу молоточком:

- Коллеги, коллеги, хватит, обсудим наши взаимные долги на кафедре... - чем вызвал новый взрыв смеха.

- А кто сколько обещал? - поинтересовался травести.

Кречмер наклонился и шепнул ему что-то на ухо, отчего выщипанные в узкие дуги брови поползли вверх.

- Однако, - покачал головой травести, - неплохой приработок даже к профессорской стипендии. Пожалуй, я сегодня же возьмусь за перелистывание того, что наслали мне друзья... А если толкового студента засадить? Или - сканером, а затем - программой?