Мемуары

^{10 сентября 1941 года.}

Милая, милая Лени, вот уже восемь дней, как я опять в море. Здесь я особенно сильно чувствую, насколько трудно оставаться без всякого контакта с тобой. Знаешь, Лени, в последнее время, долгие часы находясь совсем один и видя только безбрежное море, я очень часто думаю о нас и нашей жизни. И всякий раз прихожу к одному и тому же выводу — если мне суждено погибнуть на этой войне, то, значит, жизнь моя состоялась не полностью… Ты ведь знаешь, что я не боюсь смерти. Но с тех пор как мы встретились, у меня появилось фанатическое желание жить. Все обязательно должно закончиться хорошо. Мне хотелось бы сказать как-нибудь так, чтобы ты поняла, насколько сильно я тебя люблю. Но для этого не хватит всех языков мира. Я ведь знаю, что ты все чувствуешь, и могу лишь повторить снова и снова, что я весь твой.

Петер

Ни слова о размолвках и ссорах, омрачавших нашу совместную жизнь, только любовь была в этих строках, а в подлинности его чувств я никогда не сомневалась. Так я читала одно послание за другим. Он писал о наступлении на полярном направлении, о снежных заносах и буранах и о том, что уже несколько дней на передовую не приходит почта.

В следующем письме Петер сообщал о наступательных операциях на фронте, о боях с русскими, полностью протекавших по плану, и о том, что настроение у его людей отличное, несмотря на огромную физическую нагрузку.

Время от времени до нас доходят скудные вести с других фронтов, которых мы, естественно, ждем с нетерпением — но не так, конечно, как полевую почту, которая в последнее время обходится со мной как злая мачеха…

Несколько дней спустя он писал:

Сегодня у меня день отдыха. Я сижу в так называемом деревоземляном оборонительном сооружении — это, попросту говоря, большая яма, накрытая березовыми бревнами и засыпанная сверху слоем земли. К сожалению, письма от тебя я еще не получил, надеюсь лишь, что с тобой ничего не случилось. Я теперь целыми сутками в пути и не знаю порой, как выкроить пару часов для сна…

Двумя днями позже:

…хуже всего то, что от тебя давно уже нет вестей. Я мечтаю лишь знать, где ты сейчас. Начиная с завтра меня, кажется, ждут несколько трудных дней, и я, возможно, не смогу писать. Ты еще со мной, мой ангел-хранитель?

Следующее письмо:

Целых пять дней я не мог писать тебе. В последнее время ночи напролет нахожусь в дороге, лишь под утро, разбитый и замерзший, возвращаюсь в землянку, которая кажется мне шикарным отелем, и засыпаю как убитый. Завтра снова идти в разведку, может, до этого еще успею получить от тебя весточку…

Через два дня:

Мой милый маленький ангел-хранитель, позавчера ты снова была со мной в этом качестве…