Мемуары Дьявола

– Да, я не нашел нотариуса у него дома; мне сказали, что он отправился на концерт в Сен-Жерменское предместье, и пришлось мне мчаться с Бульваров на Вавилонскую улицу. Там я попросил вызвать его, но выездной лакей заявил мне, что в гостиных его нет, и я собирался уже возвращаться, как один кучер, мой приятель, помог: он сказал, что видел, как уезжала карета этого проклятого нотариуса, и даже слышал, что тот приказывал отвезти его на Королевскую площадь, где один из его клиентов устроил роскошный бал. Я прискакал туда, но никак не мог дождаться его: вчетвером или впятером они резались в экарте. Пришлось проторчать там еще целых полтора часа: должно быть, партия была уж очень азартной. Наконец я поймал его на выходе, и вот он здесь, весь как был, в шелковых чулках и цилиндре.

– Это все, конечно, хорошо, – заметил Пьер, – лишь бы барон не впал опять в беспамятство – вот все, что нам сейчас нужно.

– Он ничего не заподозрил? – спросил Луи.

– Нет, – ответил Пьер. – Он думает, что мы не отходили от него ни на шаг.

В эту минуту в гостиной послышались голоса, и в гостиную вошли доктор Кростенкуп и нотариус Башелен.

– Я со всей ответственностью утверждаю, – говорил доктор категоричным тоном, – что это исключено. Болваны-слуги приняли спокойную фазу психоза за возвращение рассудка. Здесь мы имеем дело с острым и прогрессирующим воспалением головного мозга, так что поверьте моему опыту: до выздоровления еще очень и очень далеко.

– Какого Дьявола! – мрачно проворчал нотариус. – Какого Дьявола тогда меня побеспокоили? Подняли в такой час! Я полночи корпел над делами клиентов, и уверяю вас, мало приятного подниматься ни свет ни заря!

– Конечно, вы абсолютно правы, – продолжал врач, – но все же ваш визит, по-моему, совершенно бесполезен.

– Очень жаль, – вздохнул нотариус. – Однако давайте посмотрим, как чувствует себя наш дорогой барон.

Они приблизились к постели больного, и Луицци открыл глаза, чтобы рассмотреть врачевателя, которому доверили заботу о его здоровье. Перед ним стоял человек очень высокого роста, с совершенно лысым черепом, хотя совсем еще не старый; в одежде его чувствовался особенный изыск, а в манерах – некоторая театральность. Он пристально всматривался в лицо Луицци, слегка хмуря брови; наконец доктор уставил на больного палец и глубокомысленно изрек:

– Смотрите: скулы резко выдаются; лицо багрового цвета, опухшее; глаза покраснели и блестят от возбуждения; глазное яблоко беспрерывно вращается; дыхание неровное, прерывистое; кожа шелушится – все признаки налицо, болезнь в самом разгаре.

– Позвольте, – скромно вставил Луицци, – мне кажется, вы ошибаетесь…

– Вот! Видите? – широко улыбнулся господин Кростенкуп. – Явный бред! Он говорит, что я ошибаюсь.

– Уверяю вас, доктор, – продолжал Луицци, – я в полном порядке; и лучшим доказательством нормального самочувствия будут следующие доводы, побудившие меня обратиться к нотариусу.

И барон рассказал врачу все: и каким образом ухаживали за ним его верные слуги, и какие планы они строили на случай его смерти.

– Господи Боже ж ты мой! – вскричала госпожа Умбер. – Во дает! Да у него, похоже, совсем мозги расплавились! Я всю ночь тихонечко просидела с ним одна; разве что мне пришлось разбудить Луи – он спал в прихожей.

– Убедиться в нашей порядочности очень просто, – заявил Пьер, побагровевший от благородного гнева, – достаточно посмотреть, все ли на месте в секретере и шкафах.

– Хорошо, хорошо, – успокоил их господин Кростенкуп, – у вас нет никакой нужды защищаться: и так очевидно, что у барона не все дома.

– Сам ты дурак! – не выдержал Луицци, стремительно приподнявшись на своем ложе.

– Как, вы его отвязали? – испугался доктор, увидев это невольное движение.

– Само собой! А как бы еще он писал своему нотариусу? – мигом нашлась госпожа Умбер.

– Ну так привяжите его обратно, и немедленно! – приказал доктор.

– Вы не посмеете, мерзавцы! – с нарастающей яростью закричал Луицци.

– Торопитесь же! Не обращайте внимания на его безумные вопли.

– Что происходит? Что случилось? – забормотал внезапно разбуженный шумом нотариус; утомленный бурными делами прошедшей ночи, он мирно проспал в мягком кресле весь рассказ Луицци.

– Видит Бог, – ответил ему врач, – горячка одолевает его сильнее прежнего.

– Господин Башелен, – крикнул Луицци, – помогите же! Это умышленное убийство!

– Вот, смотрите, – сказал господин Кросенкуп. – Классическая картина полного психоза.

– Я требую другого врача, – продолжал Луицци, – а этого шарлатана я и знать не знаю! Грязный интриган! Господин Башелен, я в руках негодяев, которые хотят нажиться на моей смерти!

– Крепче, крепче привязывайте, – командовал доктор, в то время как Луицци сопротивлялся, как только мог. Наконец последние силы оставили барона; хрипя от гнева, он уронил голову на подушку, совершенно ослабев и задыхаясь.

– Бедняга! – проговорил нотариус, с сожалением глядя на Луицци. – Что делает болезнь! А ведь совсем недавно он выглядел молодцом! Какое прекрасное наследство получат Кремансе!