Мемуары Дьявола

То был человек очень высокого роста с длинными, рыжими с проседью волосами, ниспадавшими на плечи, прикрытые козьей шкурой — обычным одеянием крестьян Нижнего Мена {345}и Бретани. Вооружение его состояло из довольно дорогой двустволки и охотничьего ножа с изысканным орнаментом на рукоятке и ножнах. Все смотрели друг на друга со страхом и тревогой, ожидая дальнейших событий; только Жак, положив руку на бутылку, за которой тянулся шуан, спокойно, но решительно отрезал:

— Не наглей. Бери, что дают.

— Как прикажешь, хозяин, — хмыкнул Бертран, не выказывая, впрочем, никакого раздражения.

Схватив кувшин с сидром, он залпом осушил его. Не успел он утереться рукавом, как со двора донесся неясный шум, а потом что-то загрохотало.

— Кто там? — спросил Жак.

— Это я, хозяин, — послышался голос Жана.

— Он принес холодную воду для раненого, — сказала сестра Анжелика, — пропустите мальчишку.

— Ага! — не предвещавшим ничего хорошего тоном произнес Бертран. — Значит, офицеришка здесь. Пропустите, — добавил он, — и смотрите хорошенько по сторонам!

Работник, вернувшись с ведром воды, поставил его в углу.

— Закрой дверь, — приказал ему хозяин дома.

Мальчик замялся.

— Оставь. Пусть будет открыта, — возразил Бертран, — так мои парни согреются хотя бы от вида огня в очаге.

Два человека с ружьями тут же заняли места по сторонам от порога, наполовину высунувшись наружу.

— Все на постах? — спросил предводитель шуанов.

— Да, — ответил один из часовых.

— Хорошо, — задумчиво пробормотал Бертран, подойдя к двери и пристально всматриваясь в темноту.

Жак не спускал с него глаз, в то время как Марианна следила за малейшими движениями мужа.

— Ну, — Жак обратился к Бертрану, — ты скажешь мне наконец, зачем пришел?

Бертран молча прошел к очагу и неторопливо расположился у огня; Жак знаком приказал жене, сыну и батракам отойти в глубину помещения, а сам сел рядом с отцом, напротив шуана. Монахиня и Луицци тоже подошли к огню и встали между шуаном и крестьянином; казалось, они взяли на себя роль незаинтересованных посредников, ищущих примирения сторон в грядущих непростых переговорах. Бертран, опустив голову, поигрывал перевязью, на которой носил ружье, и как будто не осмеливался заговорить. В наступившей тишине ясно различался только молодецкий посвист бури, пытавшейся новым приступом расшатать дом.

— Я жду, — помолчав, напомнил Жак.

— Ты приютил у себя раненого офицера линейных войск, — резко бросил ему Бертран, словно обрадовавшись, что его наконец спросили.

— Ну?

— Отдай его нам.

— Он же умирает! — воскликнула сестра Анжелика. — Это означало бы добить его!

— Даже если бы он чувствовал себя не хуже меня самого, ты не получил бы его, — с достоинством возразил Жак.

— Слушай, Жак, — заговорил снова Бертран, — я пришел к тебе как друг и пока что вежливо прошу то, что легко мог бы забрать силой…

— Что верно, то верно, — горько усмехнулся крестьянин, — ты запросто можешь перерезать мне горло, а также всем старым и малым в этом доме; что ж, давай действуй, если это тебе по нутру…

— Ты прекрасно знаешь, Жак, что я ничего не сделаю, — с досадой оборвал его Бертран, — хоть ты и отказался сражаться вместе с нами за правое дело.

— Сделаешь. Ведь по доброй воле я тебе офицера не отдам; а чтоб добраться до него, тебе придется переступить через мой труп, а также тела моих домочадцев и гостей…

— Ты изменился, — подозрительно прищурился Бертран. — Или полюбил вдруг новую власть? С чего вдруг ты заступаешься за незнакомого тебе человека?

— Я заступаюсь за него только потому, что, кем бы он ни был, он находится в моем доме, и я не позволю тронуть его хоть пальцем, так же, как не дам в обиду жену, отца, детей…

И Жак, как будто внезапно вспомнив о чем-то, пришел в ярость и злобно закричал:

— Я не хочу, чтобы его трогали! Ни гвоздя, ни соломинки ты не тронешь в моем доме!

— Нам не нужны ни солома, ни гвозди в твоем доме, — с подчеркнутым спокойствием продолжал Бертран. — Но офицеришка — чужак, на кой ляд он тебе сдался? И вот еще что… Сегодня утром жандармы схватили Жоржа; они отправили его под конвоем в анжерскую кутузку. Так что, сам понимаешь, нам нужен заложник; если ты отдашь нам лейтенанта…

— Что ж вы не подобрали его сами сегодня утром, раз он так уж вам необходим? — едко спросил Жак. — Когда он подыхал там, на дороге?

— Так получилось. Мы могли бы подобрать его и попозже… — замялся шуан.

— Когда он уже скончался бы от ран? — вставила сестра Анжелика.

— Возможно. Ну и что — одним воякой стало бы меньше. Но раз уж он остался в живых, то пусть послужит для благого дела. Мы обменяем его на Жоржа. Ну, где он?

Бертран встал и направился прямиком к комнате, в которой находился раненый. Но сестра Анжелика, бросившись к двери, опередила его:

— Не смейте! Малейшее беспокойство убьет раненого!

— Бертран! — громко окликнул шуана папаша Брюно. — Ты спрашивал меня не так давно, почему мой сын не взялся за оружие и почему я не настоял на этом. Так вот теперь слушай мой ответ: я не хочу, чтобы мой сын участвовал в бойне, затеянной мародерами и душегубами.