Мемуары генерала барона де Марбо

Обе армии оставались на своих позициях. Спустившаяся ночь была одной из самых печальных для нас, так как мы подсчитали наши потери, и будущее казалось нам мрачным… 28-го на рассвете эхо горы Алкобы откликнулось вдруг радостными криками и звуками полковой музыки у англичан, стоящих на высоте. Веллингтон проводил смотр своим войскам, и они встречали его громогласным «Ура!», в то время как внизу французы были молчаливы и печальны. Массена должен бы был тоже сесть на лошадь, объехать войска, подбодрить солдат, вызвать у них энтузиазм, и они своими криками, предвестниками будущих побед, откликнулись бы на вызывающую радость врага. Император и маршал Ланн непременно сделали бы это. Но Массена держался в стороне, прохаживался один, с неуверенностью во взгляде, не отдавая никаких распоряжений, тогда как его полководцы, особенно Ней и Рейнье, громко обвиняли его в неосторожности, с которой он атаковал такую сильную позицию, как Бусаку. А ведь накануне они толкнули его к сражению, говоря, что уверены в победе! Наконец они подошли к главнокомандующему и предложили ему признать поражение перед армией и всем миром, покинуть Португалию и отвести армию за Сьюдад-Родриго в Испанию! Старый Массена, частично обретя свою былую энергию, которая так отличала его при Риволи, Цюрихе, Генуе и во множестве других случаях, отверг это предложение, как недостойное армии и его самого.

Англичане назвали знаменательное сражение при Бусаку политическим

, потому что британский парламент, придя в ужас от огромных военных расходов, намеревался уже вывести свои войска с полуострова, впредь ограничиваясь поставками оружия и боеприпасов испанским и португальским повстанцам. Этот проект нанёс бы ущерб влиянию Веллингтона, и он решил помешать его осуществлению, ответив на опасения английского парламента громкой победой. Это и было причиной того, что он ждал

французов в Бусаку. Его манёвр удался, и парламент согласился на новые субсидии для этой ставшей для нас пагубной войны!

В то время как маршал разговаривал со своими командующими, прибыл Сент-Круа, который на время покинул свою бригаду. При виде его все пожалели, что накануне его не было рядом с маршалом, ведь он был его добрым гением. Он узнал о событиях от самого Массены, который понял наконец, что совершил ошибку, так как не обошёл неприятельскую позицию справа, как мы ему советовали. Сент-Круа предложил ему вернуться к этому плану и с согласия главнокомандующего поскакал галопом в сопровождении Линьивиля и меня в Мортагоа, куда привёл свою бригаду драгун, стоявшую лагерем недалеко отсюда. Проезжая через город, мы взяли садовника из монастыря, который за золотую монету согласился служить нам проводником и рассмеялся, когда у него спросили, существует ли дорога на Боялву!..

Бригада Сент-Круа и один пехотный полк шли по этому новому направлению, а 8-й корпус и кавалерия Монбрена следовали за ними на небольшом расстоянии. Готовились также выступить дополнительные части. Под влиянием Сент-Круа Массена наконец-то повёл себя как главнокомандующий и заставил замолчать своих подчинённых, которые продолжали отрицать существование прохода справа. Чтобы скрыть от англичан передвижение частей, находившихся у подножия Алкобы, выдвижение началось ночью и в полной тишине. Конечно, англичане вскоре узнали об этом, услышав отчаянные крики французских раненых, которых пришлось нам оставить!.. Те кто был ранен легко, последовали за армией. Много лошадей и других вьючных животных употребили для перевозки тех раненых, которые ещё могли выздороветь и вернуться к активной службе, но людей с ампутацией ног или с тяжёлыми ранениями в теле оставили лежать на сухой пустоши. Несчастные понимали, что крестьяне прирежут их, как только уйдут обе армии, их отчаяние было ужасным!

Французы опасались, что Веллингтон, заметив их фланговый марш, нападёт на корпус генерала Рейнье, который должен был уйти с позиции последним и на несколько часов остаться один на один возле неприятеля, что могло привести к поражению и даже полному захвату этого корпуса. Но английский полководец не мог бы даже думать о том, как отрезать французский арьергард, потому что он только что узнал, что в этот момент его самого обходят по дороге, существование которой французский главнокомандующий так долго отрицал.