Мемуары генерала барона де Марбо

У англичан и португальцев потери были тоже значительными, но потери испанцев превосходили всех остальных из-за упорства, проявленного ими при обороне многих городов, население которых почти полностью вымирало. Эти знаменитые осады, особенно Сарагосы, добавили испанцам столько славы, что обычно приписывают освобождение Пиренейского полуострова их мужеству. Но это не так. Они, конечно, этому во многом способствовали. Однако без поддержки английских войск испанцы никогда не смогли бы сопротивляться французской армии, перед которой они не осмеливались выйти в открытое сражение. Но у испанцев есть огромное достоинство — даже если их разбивают, они никогда не теряют мужества. Они убегают, собираются вдалеке и возвращаются через несколько дней, снова полные уверенности в победе. Победы не случается, но уверенность никогда не исчезает!.. Наши солдаты сравнивали испанцев со стаями голубей, которые садятся на поле и взлетают при малейшем шуме, но тотчас возвращаются. Что же до португальцев, их участие в кампаниях на полуострове не было оценено по достоинству. Не такие жестокие, гораздо более дисциплинированные, чем испанцы, с более спокойным мужеством, они сформировали в армии Веллингтона несколько бригад и дивизий, которые, руководимые английскими офицерами, ни в чём не уступали британским частям. Менее хвастливые, чем испанцы, они мало говорили о себе и о своих подвигах и не так прославились.

Вернёмся к июню 1811 года, когда Массена оставил командование. Война, которую французы вели на Пиренейском полуострове, была такой неприятной и тяжёлой, что все хотели вернуться во Францию. Император, которому это было известно, хотел сохранить полностью свою армию и решил, что ни один офицер не может покинуть Испанию без разрешения. Приказ об отзыве Массены позволял ему взять с собой только двух адъютантов и оставить всех остальных в распоряжении его преемника, маршала Мармона. У того штаб был укомплектован, он никого из нас не знал и имел не больше желания оставлять нас при себе, чем было его у нас оставаться с ним. Он не давал нам никаких заданий, и мы довольно грустно провели недели три в Саламанке. Они показались мне всё же менее длинными, чем моим товарищам, потому что я посвятил их тому, что записывал воспоминания о кампании, которую мы только что провели. Сегодня эти записи мне очень пригодились для этой части моих Мемуаров.

Военный министр, учитывая ранение, которое я получил при Миранда-ду-Корву, послал меня наконец в отпуск, чтобы я мог вернуться во Францию. Ещё несколько офицеров штаба Массены получили разрешение покинуть Пиренейский полуостров, и мы присоединились к отряду из 500 гренадеров, выбранных из всей армии, чтобы отправить в Париж для усиления Императорской гвардии. С подобным эскортом можно было сразиться со всеми партизанами Испании. Генерал Жюно и его супруга-герцогиня тоже решились воспользоваться этим случаем.

Мы ехали верхом. Днём погода была прекрасной. Во время пути от Саламанки в Байонну Жюно проявлял эксцентричность, которая внушала мне беспокойство. Мы приехали наконец к границе, и я не мог сдержать улыбку при мысли о плохом предзнаменовании, которое у меня было при встрече с чёрным ослом на мосту через Бидасоа во время моего последнего въезда в Испанию! Португальская кампания чуть не стала для меня роковой, но вот я снова во Франции! Я снова увижу матушку и ещё одну очень дорогую мне женщину!

Я забыл прошлые беды, я торопился в Париж, куда и прибыл в середине июля 1811 года после пятнадцати месяцев отсутствия, полных тягот! Против моего ожидания маршал принял меня очень хорошо, и я узнал, что он благожелательно говорил обо мне императору. И когда я в первый раз оказался в Тюильри, император выразил мне своё удовлетворение, интересовался сражением при Миранда-ду-Корву, а также моими последними ранениями. Он спросил, сколько их у меня. «Восемь, сир», — ответил я. «Ну что же, это ваши восемь четвертей дворянства!» — заметил император.

Том III

[114]

Глава I

Моя женитьба. — Прощание с Массеной

Мой брат и другие адъютанты Массены не замедлили покинуть Испанию и присоединились к нам в Париже, где я остался на все следующее лето и осень. Каждый месяц я проводил несколько дней в замке Бонней, у господина и госпожи Дебриер. Во время моего отсутствия эта замечательная семья прекрасно относилась к моей матери. С моим возвращением привязанность, какую я уже давно питал к их дочери, увеличилась, и вскорости я уже мог надеяться на получение её руки. Вопрос о свадьбе был решён, и в какой-то момент у меня даже появилась надежда получить чин полковника ещё до празднования этого знаменательного события.