Мемуары генерала барона де Марбо

Выстроив полк и приказав зачитать это письмо перед всеми эскадронами, я рассчитывал сохранить его как славный документ для моей семьи, однако мне помешало сделать это одно сомнение, которое вы наверняка одобрите. Мне показалось не совсем правильным лишать полк документа, содержащего выражение императорского одобрения, относящегося ко всем, и, следовательно, этот документ принадлежал всем, а не только мне одному. Поэтому я послал письмо начальника главного штаба в архивы полка. Я очень часто сожалел об этом деликатном поступке, потому что ещё не прошло и года, как правительство Людовика XVIII, сменившее в 1814 году правительство императора, включило 23-й полк конных егерей в 3-й конно-егерский полк. Архивы этих двух полков были сначала объединены, хранились плохо, а затем при большом сокращении армии в 1815 году они затерялись в недрах военной администрации. Напрасно после революции 1830 года я старался разыскать это письмо, содержащее похвалы в адрес моего бывшего полка и меня самого, поиски мои были безуспешны.

Глава XXII

1813 год. Тяжёлое общее положение. — Бесхозяйственность. — Замечания относительно сохранения укреплений. — Состояние Франции. — Насильственный и незаконный набор рекрутов. — Я возвращаюсь домой в сборный пункт

1813 год был для Франции годом плохих предзнаменований. Дело в том, что едва славные остатки нашей армии, возвращающиеся из России, переправились через Вислу и началась реорганизация, как предательство прусского генерала Йорка и частей, которыми он командовал, заставило нас отступить за Одер, а вскоре и оставить Берлин и всю Пруссию, поднявшуюся против нас с помощью прусских войск, оставленных там Наполеоном по неосторожности. Русские поспешили ускорить, насколько возможно, своё продвижение вперёд и присоединились к пруссакам. Король тогда объявил войну французскому императору.

На севере Германии у Наполеона было лишь две дивизии, правда, под командованием маршала Ожеро, но почти целиком состоящие из новобранцев. Что касается французов, только что принимавших участие в Русской кампании, то, как только они стали хорошо питаться и перестали спать в снегу, они восстановили силы и их уже можно было выставлять против врага. Однако наши всадники почти все были лишены лошадей. Очень немногие пехотинцы сохранили оружие. У нас почти не осталось артиллерии, у большинства солдат не было приличной обуви, а их одежда превратилась в лохмотья. Однако французское правительство употребило часть 1812 года на то, чтобы собрать большое количество амуниции и оружия самого разного рода, хотя в связи с небрежностью военной администрации, руководимой тогда г-ном Лакюэ, ни один из полков не получил обмундирования, ему предназначенного. Следует рассказать о том, каково было поведение наших администраторов в этих обстоятельствах. Вот как развивались события.

Лишь только интендантская служба какого-либо полка ценой больших расходов собирала многочисленную амуницию, предназначенную для своих батальонов или эскадронов, как администрация проводила переговоры с каким-нибудь из перевозчиков, для того чтобы отправить все эти вещи до Майнца, входившего в то время в состав Империи. В связи с этим вплоть до берегов Рейна тюкам и ящикам не угрожала никакая опасность. По приказу г-на Лакуе военный отряд должен был сопровождать их до Майнца, оттуда французских перевозчиков и эскорт отправляли назад, передавая грузы перевозчикам иностранным, которым поручалось перевезти их до Магдебурга, Берлина и до Вислы. При этом никто из французских представителей не наблюдал за перевозками, так что перевозки осуществлялись настолько недобросовестно и медленно, что тюки, содержавшие амуницию и обувь, затрачивали от 6 до 8 месяцев на путь от Майнца до Вислы. Этот путь можно было бы проделать за 40 дней.

Но то, что было серьёзным неудобством в период, когда французские армии мирно занимали Германию и Польшу, стало бедствием после Русской кампании. Свыше 200 кораблей, нагруженных предназначенными для наших полков вещами, оказалось во льдах на Бромбергском канале возле Накеля, когда в январе 1813 года мы проходили через это место. При этом громадном караване не оказалось ни одного представителя французской администрации, чтобы нас предупредить, а все экипажи барж состояли из пруссаков и уже считали себя нашими врагами, поэтому ни один из них не стал разговаривать с нами, и мы проследовали мимо, думая, что это были торговые баржи. На следующий день пруссаки захватили огромное количество амуниции, включая бельё и обувь, которые были предназначены нашим несчастным солдатам. Все эти вещи послужили для того, чтобы одеть многочисленные прусские полки, выступившие против нас. Холод, снова начавший свирепствовать, погубил ещё несколько тысяч французов, и от этого нашу «ловкую» администрацию не стали больше хвалить!