Мемуары генерала барона де Марбо

Беспорядок, царивший во время перехода французской армии через Пруссию, объясняется прежде всего нерадивостью Мюрата, который принял на себя командование после отъезда императора, а позже слабостью принца Евгения Богарнэ — вице-короля Италии. Пора было вновь переправляться через Эльбу, чтобы вступить на территорию Рейнской конфедерации, но, прежде чем решиться увести свои войска из Польши и Пруссии, император, желая сохранить там возможности для последующего наступления, приказал оставить сильные гарнизоны в местах, обеспечивающих переправы через Вислу, Одер и Эльбу, — таких, как Прага, Модлин, Торн, Данциг, Штеттин, Кюстрин, Глогау, Дрезден, Магдебург, Торгау, Виттенберг и Гамбург.

Это важное решение Наполеона можно рассматривать с двух, весьма различных точек зрения. Его хвалили умные военные, а другие, менее просвещённые, сильно ругали.

Первые из них говорили, что необходимость дать наконец отдых и пристанище многочисленным раненым и больным заставила Наполеона сохранить укрепления, обеспечивающие французам сохранение больших запасов военных материалов и провианта. Они добавляли, что эти крепости помешают передвижениям неприятеля. Враг, будучи принужден блокировать эти крепости, уменьшит таким образом количество солдат в действующей армии. И, наконец, эти же люди говорили, что если подкрепления, которые Наполеон собирался привести из Франции и Германии, давали ему возможность выиграть сражение, то укрепления, им сохранённые, облегчили бы французам новое завоевание Пруссии, что вскоре привело бы нас за Вислу. На это отвечали, что Наполеон ослаблял свою армию, выделяя из неё гарнизоны для множества отдалённых друг от друга крепостей. Эти гарнизоны не могли помогать друг другу. Говорили также, что не следовало бы пренебрегать спасением Франции ради спасения нескольких тысяч раненых и больных, из которых лишь очень незначительное количество смогло бы снова служить в армии. Действительно, почти все они умерли в госпиталях. Говорили также, что итальянские, польские и немецкие полки из Рейнской конфедерации, присоединённые Наполеоном к французским гарнизонам, чтобы не слишком уменьшать количество солдат в частях, будут плохо служить. В самом деле, почти все иностранные солдаты сражались очень вяло и кончили тем, что перешли на сторону врага. Добавляли также, что удержание нашими войсками крепостей очень мало помешало бы русским и прусским армиям, которые, заблокировав эти крепости, продолжили бы свой путь в направлении Франции. Именно так всё и получилось.

Вообще говоря, каждая из этих двух точек зрения имеет положительные и отрицательные стороны. Однако в условиях, в которых находилась французская армия, я считаю своим долгом присоединиться к мнению тех, кто предлагал оставить крепости. Дело в том, что даже в соответствии с мнением тех, кто выступал против этого, крепости могли быть нам полезными лишь только в том случае, если бы мы разбили полностью русскую и прусскую армии. Это была ещё одна причина того, чтобы постараться увеличить имеющиеся в нашем распоряжении силы, вместо того чтобы рассеивать их в бесконечности.

И не надо говорить, что, раз у противника больше не было необходимости вести блокаду той или иной крепости, он увеличил бы таким образом количество батальонов, имевшихся в его распоряжении и способных участвовать в боях, а это нарушило бы соотношение наших и вражеских сил. Говоря так, мы впали бы в очень большую ошибку! В самом деле, противнику всегда приходилось бы оставлять значительные гарнизоны в тех крепостях, которые мы оставляли, а у нас была бы возможность располагать большим количеством войск. Оставляя их в гарнизонах, мы фактически парализовали

их, но, ничего по сути не приобретая, теряли много необходимых батальонов. Я добавлю, что бесполезная защита этих многочисленных крепостей лишала нашу активную армию многих опытных генералов, например маршала Даву, одного стоившего нескольких дивизий. Впрочем, я согласен с тем, что во время военной кампании обычно отказываются использовать в боях несколько бригад в тех случаях, когда речь идёт о том, чтобы доверить этим бригадам охрану крепостей, от которых зависит спасение собственной страны. Таковы для Франции города Метц, Лилль, Страсбург. Дело в том, что в этих случаях мы имеем дело, можно сказать, с телом родины. Напротив, крепости, расположенные на Висле, Одере и Эльбе в двух-трёх сотнях лье от Франции, не имели для нас практического значения, а только политическое, то есть их важность определялась успехами нашей активной армии. А поскольку этих успехов не было, то 80 с лишним тысяч человек в гарнизонах, оставленных императором в 1812 году в этих крепостях, в конце концов оказались вынужденными сдаться.